пока что, когда заходит солнце, устраиваешь скачки с Люси.
Он сидел и кивал. Каждое слово ее было правдой. Он слишком устал, чтобы возражать. Похоже, и она это заметила.
– Если она станет твоей, Ларри, я первая брошу тебе букет. Я ни на кого не держала зла в своей жизни. Только… попытайся не быть таким разочарованным.
– Люси…
– Мне просто кажется, что любовь для нас очень важна. Только любовь поможет нам выжить. Ведь против нас – ненависть, и хуже того – пустота. – Голос ее прервался. – Уже поздно. Пошли спать. Идешь?
– Да, – сказал он. Когда они встали, он обнял ее и поцеловал. – Я люблю тебя так сильно, как только могу, Люси.
– Я знаю, – сказала она, устало улыбнувшись.
Через десять минут после того, как Ларри и Люси уснули, проснулась Надин. Ужас пел в ее венах.
Сны начались у нее сразу же после окончания эпидемии. В этих снах она понемногу начала узнавать своего будущего жениха, несмотря на то что никогда не видела его лица. Он был тот, кого она ждала всю жизнь. Она хотела быть с ним, но… она не хотела этого. Она была предназначена ему, но он пугал ее.
Потом появился Джо, а потом и Ларри. Все очень усложнилось. Она начала ощущать себя призовым кольцом в перетягивании каната. Она понимала, что ее чистота, ее девственность очень важна для темного человека. Что если Ларри (или любой другой мужчина) познает ее, то темные чары исчезнут. А ее влекло к Ларри.
Надин лежала в темноте и смотрела на звезды.
Боулдер был ее последней надеждой. Старая женщина. В отличие от всех остальных, она никогда не видела ее во сне. Но рациональный, здоровый порядок, который она так надеялась найти в Стовингтоне, начал теперь сосредотачиваться в Боулдере.
Но как она жаждала его холодного поцелуя – даже больше, чем она жаждала ощутить губы своего школьного товарища, когда убегала от него по полю… даже больше, чем поцелуев и объятий Ларри Андервуда.
Падающая звезда чиркнула по небу, и она загадала желание.
Глава 47
Начиналась заря. Стью Редман и Глен Бэйтмен поднимались по горе Флэгстафф.
– Сегодня у меня разболится голова, – сказал Глен. – Не припомню, чтобы я когда-нибудь пьянствовал всю ночь с тех пор, как учился в колледже.
– Этот восход стоит того, чтобы на него посмотреть, – сказал Стью.
– Да, действительно. Красиво. Ты когда-нибудь раньше был в Скалистых горах?
– Нет, – сказал Стью. – Но я рад, что пришлось. – Он поднял фляжку с вином и сделал глоток. – Послушай, социолог, объясни мне, что теперь с нами случится?
– Сформируется новое общество, – медленно сказал Глен. – Какого типа? Пока предсказать невозможно. Здесь теперь почти четыреста человек. Судя по скорости, с которой они прибывают, к первому сентября нас будет уже тысячи полторы. Запиши мое предсказание номер один.
К удивлению Глена, Стью действительно вытащил из заднего кармана джинсов тетрадь и нацарапал то, что сказал Глен.
– Трудно в это поверить, – сказал Стью. – Мы проехали всю страну и встретили не больше ста человек.
– Да, но ведь они все прибывают, не так ли?
– Это верно. Уже сейчас Ральф поддерживает контакт с пятью или шестью группами.
– Ну да. А Матушка Абагейл сидит рядом с ним на радиостанции, но говорить по радио не хочет. Утверждает, что боится электрошока.
– Фрэнни так полюбила ее, – сказал Стью. – Отчасти из-за того, что она все знает о родах, но отчасти просто из-за того… что полюбила. Понимаешь, о чем я?
– Да. Почти все вокруг чувствуют то же самое.
– А сколько людей будет к зиме? – спросил Стью, возвращаясь к прежней теме.
– Около восьми тысяч.
– Что-то не верится.
– Простая арифметика. Предположим, что от гриппа умерло девяносто девять процентов населения этой страны. Но и тогда должно было остаться около двух миллионов. Предположим, десять процентов погибли уже после эпидемии – от болезней, пожаров и тому подобного. Еще десять умрут этой зимой. Не забывай, что у нас в Боулдере есть пока только один ветеринар. Из оставшегося миллиона и шестисот тысяч, надеюсь, миллион окажется у нас.
– Почему ты думаешь, что большинство будет у нас, а не у
– По одной очень ненаучной причине, – сказал Глен, ероша волосы. – Мне нравится верить в то, что большинство людей по своей природе добры. А мне кажется, что кто бы там ни группировался на западе, они по-настоящему злы. Но у меня есть одно предчувствие… – Он запнулся.
– Валяй, рассказывай.
– Расскажу, так как я пьян в стельку. Но это останется между нами, хорошо?
– Хорошо.
– Честное слово?
– Честное слово, – сказал Стью.
– Мне кажется, что большинство технических специалистов пойдут с
– А что же нам делать?
– Продиктовать тебе список? – ответил Глен с усмешкой.
Стью жестом указал на приготовленную тетрадь.
– Ты шутишь.
– Нет, я не шучу. Ты сам сказал, что нам пора определиться. Я тоже это чувствую. А с каждым днем времени все меньше и меньше. Мы не можем просто сидеть на месте и баловаться с радиостанцией. Однажды утром мы можем увидеть, как этот тип входит в Боулдер во главе вооруженной колонны, сопровождаемый поддержкой с воздуха.
– Завтра его ждать рано, – сказал Глен.
– Это верно. А как насчет следующего мая?
– Возможно, – сказал Глен тихим голосом. – Да, очень возможно.
– А что, ты думаешь, случится с нами?
Глен сделал жест, нажав на воображаемый курок, а потом быстро допил вино.
– Правильно, – сказал Стью. – Так что давай составим план действий. Говори.
Глен закрыл глаза.
