– Я так и делаю, – сказал Мусорный Бак. – Каждую ночь. – Но он разговаривал с самим собой.
Ллойд уже шел через вестибюль, беседуя с человеком, который принес суп и гамбургер. Мусорный Бак проводил их взглядом, а потом жадно накинулся на еду и съел почти все. Он чувствовал бы себя прекрасно, если бы взгляд его не упал на тарелку. Это был томатный суп, и его цвет был цветом крови.
Он отодвинул тарелку в сторону. Внезапно его аппетит исчез. Очень просто было сказать Ллойду Хенриду, что не хочешь говорить о Малыше, но гораздо труднее было перестать
В безоблачный теплый денек, когда они ехали по I-70 из Голдена прямо на Скалистые горы. Малыш отказался от пива ради бутылки виски «Ребел Йелл». Еще пара бутылок, аккуратно упакованных в пакеты из-под молока, стояла между ними. Несколько раз Малыш замечал, что хотел бы ссать «Ребел Йелл», если б мог. Потом спрашивал у Мусорного Бака, верит ли тот в эти штучки-дрючки. Мусорный Бак, бледный от страха и все еще с похмелья после вчерашних трех банок пива, говорил, что верит.
Даже Малыш не мог ехать по этим дорогам со скоростью девяноста миль в час. Он снизил скорость до шестидесяти и пробормотал сквозь зубы что-то нелестное о трахнутых горах. Потом он просиял:
– Когда мы доберемся до Юты и Невады, мы наверстаем потерянное, Мусорок. Эта красотка по ровному шоссе может выдавать сто шестьдесят. Веришь в эти штучки-дрючки?
– Это прекрасная машина, – сказал Мусорный Бак с улыбкой больной собаки.
– А ты думал. Он отхлебнул «Ребел Йелл», запил пепси-колой и завопил: –
Через некоторое время скорость упала с шестидесяти до сорока. Потом до тридцати. Малыш постоянно матерился сквозь зубы. «Форд» петлял среди мертвых машин, которых становилось все больше и больше.
– Что за
Мусорный Бак съежился от страха.
Они завернули за поворот и наткнулись на ужасный затор из четырех потерпевших аварию машин, который полностью блокировал ведущие на запад полосы I-70. Труп, залитый засохшей кровью, лежал раскинувшись на дороге лицом вниз. Рядом с ним валялась сломанная кукла Чэтти-Кэти. Слева затор нельзя было объехать из-за шестифутового забора. Справа был обрыв.
Малыш отхлебнул «Ребел Йелл» и швырнул «Форд» в сторону обрыва.
– Держись, Мусорок, – прошептал он, – едем в обход.
– Там не проедешь, – взвизгнул Мусорный Бак.
– Проедешь, – прошептал Малыш. Глаза его сверкали. Он выехал на обочину.
– На меня не рассчитывай, – быстро сказал Мусорный Бак и схватился за ручку двери.
– Сиди, – сказал Малыш, – или ты превратишься в дохлый мешок дерьма.
Мусорный Бак обернулся и уперся в дуло 45-го. Малыш напряженно хихикнул.
Мусорный Бак сел обратно. Он хотел закрыть глаза, но не смог этого сделать. В его окне исчезли последние шесть дюймов обочины. Теперь взгляд его упирался прямо в далекие вереницы серо-голубых елей и нагромождение валунов.
Он чувствовал, что до обрыва остается четыре дюйма… два дюйма…
– Еще один дюйм, – стал напевать Малыш. Глаза его были широко раскрыты, а зубы оскалились в широкой усмешке. Пот выступил на его кукольном лбу чистыми и прозрачными каплями. – Еще… только…
Все случилось очень быстро. Мусорный Бак почувствовал, как заднее правое колесо провалилось вниз. Он услышал звук падающих камней. Он закричал. Малыш выругался и перешел на первую передачу. С левой стороны, оттуда, где лежал перевернутый труп микроавтобуса марки «Фольксваген», раздался металлический скрежет.
–
Задние колеса «Форда» бешено вращались. На секунду показалось, что машина сползает к обрыву. Но потом она дернулась вперед и снова выехала на дорогу.
–
– Объехали, – сказал Мусорный Бак тихим голосом. Его трясло с ног до головы. А потом, уже второй раз за время, прошедшее после встречи с Малышом, он инстинктивно сказал ту единственную фразу, которая могла спасти ему жизнь. Скажи он что-то другое. Малыш немедленно убил бы его. – Хорошо водишь машину, чемпион, – сказал он. До этого момента он никого в своей жизни ни разу не назвал чемпионом.
– Аааа… ну, не так уж и хорошо, – сказал Малыш покровительственно. – В стране есть еще по крайней мере два парня, которые могли бы сделать то же самое. Веришь в эти штучки-дрючки?
– Я верю тебе, Малыш.
– Не надо ля-ля, радость моя. Ну что ж, едем дальше.
Но далеко уехать им не удалось. «Форд» остановился через пятнадцать минут, проехав тысячу восемьсот миль от Шревепорта, штат Луизиана.
– Не верю, – сказал Малыш. – Я не… так вашу мать… верю в это!
Он открыл дверцу и выпрыгнул на дорогу, по-прежнему сжимая в руке на одну четверть полную бутылку «Ребел Йелла».
–
Он швырнул бутылку, и она разбилась на тысячи осколков о бок старого «Порша». Малыш стоял молча, тяжело дыша и слегка покачиваясь взад и вперед.
На этот раз препятствие было более серьезным. Все полосы были под завязку забиты мертвыми машинами. Трупы машин были и на обочине, и на газоне между двумя половинами шоссе.
Малыш вернулся к машине с лицом карликового василиска. Глаза его выпучились от ярости.
– Я не оставлю свою машину, – сказал он. – Слышишь меня? Ни за что. Я не оставлю ее. Иди, Мусорок. Иди и посмотри, сколько тянется эта трахнутая пробка. Может, там где-нибудь грузовик перегородил дорогу или что-нибудь в этом роде. Короче, если это так, я пошвыряю в пропасть всех этих сукиных детей. Я сделаю это, и лучше тебе поверить в эти штучки-дрючки. Иди, сынок.
Мусорный Бак не стал возражать. Он пошел по дороге, виляя между машинами. Он был готов в любой момент пригнуться и побежать, если Малыш начнет стрелять. Но этого не случилось.
Мусорный Бак отправился в путь в половине одиннадцатого. Идти приходилось медленно, часто надо было залезать на капоты и крыши, там где машины сгрудились слишком тесно. К тому времени, когда ему впервые встретился указатель ТУННЕЛЬ ЗАКРЫТ, было уже четверть третьего.
Он озадаченно остановился перед указателем. Туннель закрыт.
Он подошел поближе, еще не зная, что он собирается делать. Две черных пасти в скале внушали ему робость, и по мере того, как он приближался все ближе и ближе, робость переходила в самый настоящий ужас. Пешеходная дорожка шла почти вровень с шоссе, и многие машины попытались выехать на нее.
