сумеркам закатного неба, на краю которого бьется пламя жарких костров. Брезжил дождливый рассвет, когда ее разбудили настойчивые прикосновения.

- Нельзя, Петенька, сегодня нельзя, - шептала она, ласково отодвигая его руку. - Смотри, у тебя плечо распухло. Больно? Но он свое уже получил. Не будет ему теперь на земле покоя. Я все, все для тебя сделаю. Ты, конечно, не веришь, ну и пусть. Только не оставляй меня, не оставляй меня одну...

Косой серый дождь хлестал по окну. Капли стекали на ржавый подоконник и оттуда тоненькой струйкой сливались вниз, на землю, загаженную строительным мусором, среди которого затерялись маленькая склянка из мутно-зеленого стекла и неприметный огарок дешевой сальной свечи.

1.20. НАД ГЛАВОЮ ТУЧИ ХОДЯТ ХМУРО

С утра позвонил Крутинин. Он не пошутил, как обычно. Скорее, был неприветлив.

- Шеф недоволен: слишком тянешь с Австрийской площадью, - сказал он. И Людмила Борисовна жалуется - поручила тебе подготовить мансарды для Бродского, Неизвестного, Ростроповича и прочих великих людей, а ты ни в зуб ногой.

- Как это - ни в зуб ногой? - удивился Кошелев.- Еще в сентябре сам передал ей всю сметно- планировочную документацию...

- На х... нужна твоя документация! Повесь ее в сортире на стенку. А Людмиле Борисовне отдай ключи от готовых помещений. Ты что - первый год работаешь?

- Ну ты пойми, Витя: там только показанная - понимаешь, по-о-казанная, - смета миллиарда на полтора тянет. И это всего по двум объектам! А у меня на счетах - круглый ноль. К тому же Кудрин затраты по церемонии на Австрийской площади зачел как подготовку к зиме и больше - ни копейки.

- Кстати напомнил. Ведь это ты навесил на Путина - взыскать с австрияков денежки? Так он копытами от злости стучит. И настучал на тебя справочку. Вот послушай, купюрами зачитываю, только основное: 'За время, прошедшее с начала реализации проекта, большинство предприятий, расположенных на площади, было приватизировано. В частности, здание института 'Гипрометиз', где планировалось разместить австрийский бизнес-центр, сменило собственника. Новое руководство категорически отказалось от ведения каких-либо переговоров об освобождении помещения. Такая же ситуация сложилась и по другим помещениям.

В создавшихся условиях австрийская сторона отказалась от реализации второй и главной части проекта- создания уголка австрийской столицы в нашем городе.

Комитет по внешним связям считает, что вина за срыв запланированных мероприятий лежит на администрации Петроградского района, халатно отнесшейся к работе по реализации проекта, имеющего большое социально-политическое значение'.

Ну и так далее, менее существенное. А в конце: 'По данным, которыми располагает Комитет по внешним связям, австрийская сторона не будет оплачивать расходы, связанные с реконструкцией Австрийской площади. В связи с изложенным сообщаю, что решением мэра Санкт-Петербурга вопрос о возмещении указанных затрат с контроля комитета снят',- скороговоркой закончил читать Крутинин и, тяжело вздохнув, спросил: - Понимаешь, как складывается?

- Считаешь, мое дело плохо? - сразу осевшим голосом спросил Кошелев. Может, я к тебе подъеду... хоть сейчас, хоть вечером?

- Ну что ты, Паша, все сразу переводишь в материальную сферу, Крутинин с полуслова понял намек, - ты же знаешь - я тебе всегда друг. Тут вроде освобождается место директора в гостинице 'Москва'. Хорошее место, желающих - пруд пруди. Но я его для тебя поберегу, только ты не задерживай с решением.

Кошелев понял, что его будут снимать. Он ни на секунду не поверил в дружелюбие Крутинина, ясно, что звонил не по своей инициативе. Решил сам мэр, и никто другой. Вероятно, не без Людмилы Борисовны. И его, в общем, можно понять. Дело с Австрийской площадью завалено. Обещанных и ожидаемых денег нет. А за авансы - скорее всего полученные, и немалые, - отвечать надо. Так что объективный фактор налицо. Но после стольких лет в администрации предлагать ему, офицеру КГБ с опытом и связями, работу в каком-то бордельном отельчике? Нет, это мэр явно загнул.

Примерно так размышлял Кошелев, а его руки как бы сами собой приступили к работе. Документы сортировались, складывались в папки, а папки - в два больших черных баула.

- Я что-то не очень хорошо себя чувствую. Вызовите машину и отмените на сегодня все дела, - велел Кошелев секретарше.

Водитель молча унес сумки. Проходя через приемную, Кошелев услышал, как Валентина Николаевна говорит в трубку: 'Да, заболел, ...позвоните, ...наверно, через неделю'.

'Через неделю? Ждите!' - усмехнулся про себя Кошелев.

К вечеру ему стало плохо, а на следующий день он лег в больницу. Врачи спорили: ограничиться консервативной терапией или трактовать состояние больного как показание к сложной и опасной операции?

* * *

- Давай, Петруха, кони ждут! - закричал на весь коридор Чернов, как то лько Петр вошел в редакцию. Рубашкин подумал, что приятель намекает на магазин, но оказалось не так. Он не успел снять пальто, как прибежала секретарша:

- Вы где пропадаете? Главный с утра спрашивает, из Смольного каждые пять минут звонят...

- Задержался, - раздраженно буркнул Петр.

- Не раздевайтесь, вас машина из мэрии уже час ждет. Внизу стоит, номер ноль-ноль-восемь. Пока вы спускаетесь, я позвоню, предупрежу водителя.

В Смольном Рубашкина без промедления провели к Степанову.

- Заходи, заходи, не стесняйся, - сказал он, увидев входящего в кабинет Рубашкина. - Подожди минутку, а то собьюсь.

Заместитель мэра считал доллары. Отслаивая купюры от пачки толщиной в полкулака, Степанов раскладывал их перед собой в три аккуратные стопки.

Средняя была вдвое выше соседних. Петр ничем не выдал удивления, но чувствовал себя очень неловко, как будто случайно подглядел что-то нечистоплотное.

- Ну вот, вроде сходится, - облегченно вздохнул хозяин кабинета и, улыбнувшись, пошутил: - Это папе, это маме, а это...

Он ловко вытянул несколько стодолларовых бумажек из самой толстой стопки и, добавив поровну из двух других, протянул Петру.

- ...а это детишкам на молочишко!

- Да надо ли, что ты, как-то неудобно... - невразумительно забормотал Петр.

- Бери, бери - заслужил. Нас 'Папа' недавно собирал. Мне за тебя особая благодарность и поощрение. И не поделиться - грех. - Заметив, как Рубашкин посмотрел на пачки денег, Степанов ухмыльнулся: - Это - из другой оперы. Нас не балуют, но заработать дают. В нашем деле какое главное правило? Знаешь? Правильно: заработал - поделись! Вот я и делюсь. На том, как говорится, стояли, стоим и стоять будем. - Степанов начал раскладывать деньги по хрустящим конвертам. Одна из пачек не уместилась, и он завернул доллары в лист плотной белой бумаги.- Ты, кстати, обедал? Пойдем, там Танечка уже приготовила.

Стол был накрыт в соседней комнате. Смущение, которое в первый момент почувствовал Петр, прошло, как только они уселись.

'Сколько же там - тысяча или больше?' - подумал он, ощущая содержимое нагрудного кармана.

- Скромно, но со вкусом, - сказал Степанов, разливая коньяк. - Давай, чтобы не по последней.

За кофе Степанов вроде бы невзначай спросил:

- Ты ведь Кошелева знаешь?

- Конечно, знаю. Как раз интервью с ним закончил. Оно у меня для постоянной рубрики о работе мэра в районах. Все готово, только согласовать не могу - главный положительный герой заболел.

- Положительный, говоришь?

- А как иначе? - удивился Петр, слегка осоловев от хорошего коньяка. Он же в мэрии, районом руководит.

- Понимаешь, какая штука, - задушевно понизил голос Степанов, - народ на него жалуется. К зиме не подготовился, в домах холод, на улицах грязь. А люди недовольны, и, скажу по секрету, мы его наказать

Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату