Это были далеко не первые выстрелы, звучавшие когда-либо на территории лагеря, и все же подобной канонады Папа не слышал уже давно. Собственно, даже не в канонаде заключалось дело, а в том роковом совпадении, когда внезапный «бунт» одного из свежеиспеченных бойцов совпал со временем проведения вербовки поданного Великобритании. Никто не должен был знать о подробностях операции, о дне ее проведения и биографиях тех девиц, которыми решено было пожертвовать этой ночью. Грубо говоря, опыт подобного запугивания они имели уже давно, однако впервые в качестве жертвы шантажа Папа избрал столь крупного фигуранта. Но Ларсена им послало само небо, - «рыбка» не просто почуяла наживку, но и не поленилась для этого пересечь Ла Манш и десятки границ. Финансовая разведка доносила, что в случае удачи с семейства Ларсенов можно стрясти куш с хвостиком в семь, а то и восемь нолей, а потому на съедению педофилу Папа готов был отдать кого угодно - хоть все детское население затерянного в лесах лагеря. Тем не менее, долгая и многотрудная жизнь успела научить его многому, и в то время, как Коста с Любашей легкомысленно подсчитывали будущие барыши, сам Папа чувствовал нарастающее напряжение. Он боялся себе признаться, но ощущение близкого краха не покидало его уже второй год. Очень уж легко все шло, и слишком просто потенциальные жертвы соглашались на то, чтобы сунуть голову в приготовленную для них ловушку. Вот и Ларсена не пришлось долго уламывать, - хватило парочки подаренных кассет и серии фотографий. Конечно, помог и думский депутат, нашептавший Ларсену про чудную загородную дачу с темпераментным контингентом. Но когда англичанин, промаявшись с неделю, ответил, наконец, согласием, внутри у Папы все оборвалось. Это можно было называть интуицией, но именно в тот день он начал свой мысленный отсчет. Роковая секунда приближалась, и никакая логика не в состоянии была привнести успокоение.

Тем не менее, жизнь шла своим чередом: к англичанину засылали курьеров с фотографиями, а он все тянул резину и выбирал. То ли действительно капризничал, то ли не мог забыть недавних судебных разбирательствах в Англии. Однако страсть на то и страсть, чтобы лишать разума, и искушение оказалось не по плечу похотливому иностранцу. В конце концов, англичанин ответил согласием, и тотчас все пошло наперекосяк. Сначала случился пожар, уничтоживший один из жилых корпусов, потом пришел звоночек из города, сообщивший, что делами Папы вновь осторожно интересуются органы, и наконец нелепая гибель Ангела - гибель, в которой так и не успели внимательно разобраться. Наверное, по-настоящему мудрый человек на месте Папы попытался бы остановить запущенный маховик, залег бы на дно и провел неспешный анализ с целью определить - откуда же дует ветер, но ничего этого он не сделал. Очень уж жирным был нынешний пирог, очень уж близко его поднесли ко рту. Вот и сел в лужу! Как многие другие понадеялся на славянское «авось» и самым позорным образом опарафинился…

Во всяком случае, Папа был одним из немногих, кто при первых же звуках разгоревшейся перестрелки понял, что это не следствие пьянки и не простая случайность. Тот, кому надлежало их уничтожить, уже находился на территории лагеря, и присутствие чужеродных гостей вор ощутил почти физически. Собственно, к подобному ходу событий он был подготовлен давно. Если ты вор, у тебя не может быть дома, семьи и удерживающего якоря. В любой момент ты должен быть готов к тому, чтобы встать и уйти. Не сказав «до свидания», не захватив с собой ни чемодана, ни кошелька. Мир истинного вора не знает привязки и границ, и именно так обстояло дело в случае с Папой. Над ним могли посмеиваться те, кого именуют новоструями, но именно их проще простого было прищемить и взять за жабры. Им было что терять. Папу же - даже в его почтенные годы - застать врасплох было далеко не просто. И когда он спускался в подземный гараж резиденции, с ним не было ни Косты, ни Грини, ни Любаши, - один только Гусак, его будущая надежда, салажонок и сорванец, которого мысленно Папа именовал наследником. Это не было ни слабостью, ни блажью, это было его вложением. В собственную безопасность и собственное смутное будущее. Ни в чем ином он более не нуждался, прихватив с собой лишь документы и бумажник с банковскими карточками. Зато Гусаку оказано было небывалое доверие: мальчугана впервые окрестили телохранителем, позволив спрятать за пояс один из лучших коллекционных пистолетов - настоящий немецкий «Зиг Зауэр» с обоймой в девять патронов и золоченой надписью на стволе. Пушку эту, как сказал Папа, ему подарил другой большой авторитет, ныне уже покойный Савушка - человек, умудрившийся умереть своей смертью и до последних дней сохранивший в своих руках огромную воровскую власть. Увы, Папе не удалось повторить подвиг Савушки - зато он забирал с собой наследника…

Никакого особого разговора у них не было, но прыщавый подросток, как показалось Папе, понял все с полуслова. Потому и не вспомнил ни единым звуком о своих приятелях, о столовой, о спрятанных в лагере заначках. В самом деле, все это было форменной чепухой. Впереди Гусака ожидали настоящие компаньоны и настоящая жизнь…

Загудел невидимый механизм, и крытая рифленым железом створка неспешно поползла вверх. Положив на руль узловатые кисти, Папа прищурился. Ночь курилась нехорошим туманом, и один из дымчатых языков, клубясь, подплыл к лобовому стеклу, огладил машину хищным прикосновением. Значит, снова что-то горело и снова стреляли. Минуту назад вор попытался связаться с оператором, но тот ему не ответил. Не ответил и Гольф, дежуривший на воротах, не ответил и Коста. Дальнейший обзвон можно было не продолжать. Стекла автомобиля Папа намеренно поднял, однако звуки перестрелки проникали даже в звуконепроницаемую кабину «Лексуса». И по всему получалось, что этот чертов дым надуло сюда неспроста…

Искоса вор взглянул на сидящего рядом Гусака, но лицо подростка оставалось серьезным, целиком и полностью соответствуя моменту.

- Возможно, нас попытаются остановить, - ровным голосом произнес авторитет, - но ты вооружен и знаешь, что делать.

Облизнув шелушащиеся губы, Гусак решительно кивнул. Он действительно знал, как поступают в таких случаях. Более того, идея Папы насчет того, чтобы превращать в профессиональных телохранителей подростков, показалась ему превосходной. Одно дело - великан Коста, которого срубит, не задумываясь, любой вооруженный патруль, и совсем другое дело - он, несовершеннолетний мальчуган с цыпками на руках и угреватым лицом, не внушающий серьезных опасений. Его и посадить не сумеют - даже если он кого- нибудь пришьет. В этом смысле Папа был стопудово прав: будущее принадлежало не качкам и не каратистам, будущее принадлежало таким, как Гусак, - молодым и зубастым, готовым верно служить, выгрызая любые неугодные сердца…

Покинув гараж, машина уже сворачивала на боковую аллейку, когда в свет фар кинулась хромающая Любаша. Глаза ее казались безумными, руки поблескивали от крови, багровая полоса протянулась от бедра до лодыжки.

- Стойте! - она вскинула вверх руки, с силой пристукнула по капоту. - Стойте, уроды!…

Папа резко притормозил. Он мог бы и газануть, сбив давнюю напарницу, но очень уж это напоминало бы бегство. Между тем, все дела следовало доводить до логического конца. Кроме того, рядом сидел наследник, которого также следовало учить и воспитывать.

- Ты готов? - Папа спокойно взглянул на Гусака.

- Я что? Должен ее… - подросток побледнел.

- Она нам не нужна, - отчетливо произнес Папа. - Ее место было здесь, в этом лагере. Кончился лагерь, кончилась и она. Ты же знаешь ее, - шалава без тормозов. К тому же ранена. Так что нам этот головняк не нужен, согласен?

Гусак кивнул.

- Вот и молодец… Давай, я опускаю стекло - и действуй.

Словно под гипнозом Гусак сунулся к поясу и достал пистолет.

- Предохранитель, - тихо подсказал Папа, и тотчас щелкнула металлическая собачка. Подчиняясь нажатию клавиши, боковое стекло скользнуло вниз, и в него немедленно сунулась физиономия разъяренной