Ключ торчал в замке зажигания. (Как плохо быть ротозеем, подумал потом один из ментов, понесший персональную ответственность за угнанную машину.) «Жигули» стояли мордой к трактору, к вытащенному джипу и к милиционерам. Маньяк посмотрел в лобовое окно, посмотрел назад, оценивая ситуацию, и принял единственно верное решение. Лучше всего было тихо сдать назад и отъехать задним ходом подальше, желательно, до первого же перекрестка, пока ЭТИ не спохватились… Он завел двигатель. Никто не проявил бдительность, не услышал новый звук: трактор-то все еще громыхал, какая тут вам бдительность?! Вдавив педаль сцепления и поставив скорость, он обхватил правой рукой сиденье пассажира, развернул корпус назад и нажал на газ, отжимая сцепление…
Машина покатилась не назад, а вперед. Не ту скорость выставил. По привычке — первую. Маньяк вовсе не был «чайником» — просто забылся, сознание дало очередной сбой, а моторика воспользовалась… Он поехал поначалу не быстро (собирался-то — назад), но, увидев потрясенные лица милиционеров, мгновенно изменил план. Переключился на вторую и поддал газу…
Машину вынесло на поляну — прямо на компанию ошалевших ментов. Двое успели попрыгать в воду, третий укатился под трактор. Никто и ничто, к счастью, не пострадало, если не брать в расчет честь мундира. Разминувшись с трактором, маньяк вывернул на другую улочку и поехал, разгоняясь, прочь.
— Твою мать! — крикнул сотрудник органов, выбираясь из-под трактора. В руках у него уже был сорванный со спины АКСУ[30].
— Леха! — крикнул второй. — Гаси его!
— Е-кэ-лэ-мэ-нэ!
Длинная очередь ушла вслед уходящей «шестёрке». Милиционер стрелял «от пуза», то бишь от души. А лучше бы прицелился, двоечник. Пара пуль продырявила багажник, одна попала в заднее стекло, не причинив вреда водителю. Куда улетели остальные, лучше не уточнять. Бензобак также остался не поврежденным, что было крайне важно для угонщика.
Милицейская машина с ужасным маньяком за рулем летела навстречу восходу…
…На крыше дома-троллейбуса весело крутился жестяной пропеллер, прикрепленный к флюгеру. Ветер настойчиво дул в одну сторону, явно не собираясь менять направление.
В каком направлении двигались людские страсти, не мог показать ни один флюгер.
Возле дверей троллейбуса сидел на чурбачке Терминатор и содрогался от рыданий. Труп кавказской овчарки лежал возле его ног. Тут же валялся дрын, которым собаку приложили — очень похоже, что ударили в то место, где морда переходит в лоб. Одно из самых уязвимых мест, классика. Начитанный был учитель, сволочь… а может, практику имел. Какая теперь разница?
Ударом дрына он не ограничился: вероятно, не оглушил, а всего лишь послал зверя в нокдаун. Пса убили ударом ножа в основание черепа. Тем самым кухонным ножом, который был взят из дома на Банановой улице.
Оружие до сих пор торчало из шеи. На рукоятку был насажен лист бумаги с какими-то каракулями.
Конь пасся на опушке леса, не сознавая трагичности момента…
Терминатор не плакал, когда умер его отец. Не плакал, когда гибли его друзья. Не плакал, когда понял, что всю оставшуюся жизнь обречен скрывать свое лицо от людей.
Сейчас — не смог сдержаться.
Постарел, ветеран, постарел…
…Милицейская «шестёрка», прыгая на ухабах, нарезала дороги садоводств почти так же быстро, как вчера это делал Павел Смык. Только майора РУБОП гнал вперед неизлечимый азарт охотника, а маньяка — ненависть дичи, внезапно обретшей разум.
В салоне работала рация. Голос красавицы Тульской навязчиво бубнил:
— Нева-два, Нева-два, ответьте Лешему… Нева-два, Нева-два, ответьте Лешему…
Очевидно, позывной прежнего хозяина этой машины и был «Нева-2».
Нынешний хозяин плевал как на ИХ позывные, так и на ИХ мышиную возню вокруг собственной персоны.
— Шмель, ответь Лешему… Шмель, ответь Лешему… — с явной тревогой потребовала рация.
— Хорошо хоть не кикиморе, Настенька… Здесь Шмель, отвечаю…
— Мишань, я второй патруль потеряла. Посмотри сверху, что у них там. И попробуй их вызвать, что ли, может меня просто не слышат…
Улицы становились все более широкими и ухоженными. Инстинкт дичи — в сочетании с неожиданными последствиями уколов галоперидола, — не обманул. По всему — трасса была уже рядом.
— Шмель, как поняли Лешего?
—Настя, да все я понял… Минуты через три пройду над ними… Нева-два, Нева-два, ответь Шмелю… Нева-второй, ответьте Шмелю…
…Лейтенант Тульская отложила микрофон и посмотрела в окно. Глаза у нее были большие и грустные. Мимо ее фургона, нашпигованного всевозможной аппаратурой, изредка проходили милицейские и эфэсбешные чины, допущенные в специальную зону. Снаружи ее не видели: все стекла были закамуфлированы. И это хорошо, что не видели, а то вдруг поняли бы, насколько ей на них на всех наплевать.
Точно так же наплевать, как и на того изверга, которого они тут ловили…
…Глаза маньяка лихорадочно блестели. Припав к рулю, он несся, почти уже не разбирая дороги, — опасное состояние, если всерьез решил помериться силой с Системой.
А вот и шоссе.
Он начал непроизвольно напевать мелодию Канцоны композитора Франческо да Милано, постепенно добавив слова, придуманные другими хороши людьми. Выезжая с проселка на основную дорогу, он с трудом заставил себя притормозить, пропуская несущиеся мимо автомобили…
…В штабной палатке было тепло и уютно. Руки Марины согревала пластиковая чашка кофе. Начальников, слава Богу, было немного, раз-два и хватит. Шеф Гатчинского УВД спал в омоновском автобусе, она сама видела, пока ее вели сюда; там же она заметила и мужика в прокурорской форме — тоже безобразно спящего.
Уже знакомый капитан Гусев, главный опер в Гатчине, куховарил у плитки. Представитель ФСБ Серов, одетый в цивильное, молча сидел на табурете, не снимая ни плаща, ни шляпы. С Мариной разговаривал полковник Лебедев, начальник убойного отдела Криминальной милиции Главного управления. «Зам Первого зама» по неофициальной иерархии. (Первым замом традиционно считался начальник Криминальной милиции.) Полковник единственный был одет в камуфляж. Возможно, он просто не признавал никакой другой одежды, кроме хаки.
У каждого свои тараканы, в конце концов…
— Значит, он хотел прорываться вместе с вами к каналу? — уточнил полковник.
— Не «вместе со мной», — отсекла Марина всякую двусмысленность. — Он тащил меня с собой, угрожая ножом.
— Ну, лады, лады, я о том же… И что заставило его изменить планы?
— Да… Его все время пугал вертолет. Чуть что, он заставлял меня прятаться. А потом сказал, что по садоводствам не пройти, надо уходить в лес… В какой-то лесополосе, в разрыве между деревьев, я увидела человека на лошади, побежала туда… он было погнался за мной, но увидел пса — и обратно в лес. Жуткий пес у Терминатора… ну, то есть, у этого, на лошади. Это сторож оказался. Есть там такой странный человек, Терминатор. Он и вывел меня к вам…
— От вас, простите… попахивает?
— У сторожа была фляга. Я замерзла, он буквально заставил меня выпить.
— Скажите, а… насколько он, по-вашему, вменяем?
— Сторож?
— Серийный убийца, — терпеливо уточнил полковник.
