Вторник, первая половина дня. РОМ И НЕМНОГО РАБОТЫ
Редакция местного филиала «Комсомолки» размещалась в издательском комплексе «Иван Друкарь» и занимала там четверть этажа. Третьего, собственно, этажа. (Третий несравнимо престижнее, чем первый, но не столь крут, как седьмой, последний.)
Иван Друкарь — для тех, кто не в курсе, — это настоящее имя человека, более известного в России, как первопечатник 16-го века Иван Федоров. А казенное здание, названное в его честь, кого только не приютило на своих площадях! Бесчисленные редакции крупных и мелких периодических изданий, рекламные и пиар-агентства, несколько книжных издательств, а также фирмочки, занимавшиеся совсем уж подозрительными вещами. Здание кишело людьми, как муравейник. Работа кипела; творилось невидимое городу таинство, сравнимое по разрушительной мощи с деятельностью мэрии. На вахте стояла охрана, однако на окнах не было решеток. Возможно, зря: меньше бы дерьма в город попадало…
В кабинете шеф-редактора царили расслабленность и нега. Александр, хозяин кабинета, вольготно раскинулся на диване, одной рукой обнимая мягкую спинку, второй — не менее мягкую Викушу, юную звезду местечковой журналистики, переехавшую сюда из… ну, неважно. За столом шефа, расстегнувшись, где только позволяли приличия, отдыхал в кресле господин Мышелович, директор книжного издательства. Мышелович был соседом по этажу, по-приятельски забредшим сюда из другого крыла здания.
В приоткрытое окно вползало последнее тепло. Таяли последние относительно спокойные деньки перед осенней суетой.
— С завтрашнего дня обещали похолодание, — сообщила Викуша. — А ночью — заморозки.
Александр погладил ее за ушком.
— Не волнуйся, тебя есть кому согреть. Ночью.
— Не сомневаюсь…
Мужчины попивали белый ром «Bacardi», разбавляя его водой (разрешили себе отпустить вожжи — совсем на чуть-чуть!). Молодая звезда употребляла тоник. Она сидела, положив ноги на журнальный столик, и получала от этого кайф. Ибо юбочка у нее была чисто символическая — декоративный элемент одежды, никак не функциональный.
— Ну и? — спросил Александр у издателя. — Чем дело кончилось?
Тот медитировал на дамских трусиках (красного цвета), которые от него не скрывали, поэтому ответил не сразу… Трусики, к счастью, были на месте. А то могло и не быть, на работе всякое случается.
— Да чем кончилось? Позвонили и пригрозили. Из каждого издательства, из одного за другим. В один день, как сговорились…
Разговор шел о том, что Мышелович сумел уговорить трех популярных авторов — Головопустова, Лакуненко и Болтанина, — отдать в его серию новые повести. Между тем, упомянутые авторы давно и прочно числились за тремя крупнейшими московскими издательствами — каждый за своим. Они были в своем роде лицом этих издательств, визиткой. Ясное дело, незамеченной такая публикация остаться не могла.
— Чем пригрозили?
— Убить.
— Что, так прямо и сказали?
— А чего стесняться. Не прямо, конечно, но все же понятно… Звонили, кстати, мне на домашний, не сюда.
— За что убивать-то?
— Чтобы авторов не переманивал. Авторы прикормленные, а тут появляется шустрый веник… короче, сказали, если такое повторится — они меня предупредили…
Выпили еще. Ром уходил, как водка.
— Ну у вас и нравы, — искренне посочувствовал Александр. — Я думал, хоть в книжном бизнесе не как везде.
Мышелович деликатно отрыгнул.
— В книжном бизнесе не как везде. Везде через жопу, а у нас через… это… другие отверстия.
— В журналистике тоже, — мурлыкнула Викуша.
— Но-но, — сказал Александр.
Мышелович с трудом перевел взгляд на Викино лицо, посмотрел сквозь рюмку… потом посмотрел на фотографию Марины, стоявшую в рамочке на столе:
— Кстати, где твоя? Поссорились?
— Моя? — Александр тоже посмотрел на Вику. — Моя — в сумасшедшем доме.
— Соболезную… с виду была такая спокойная… может, ты слишком многого требуешь от сотрудниц?
— Лишь бы со степлером на меня не кидались.
— Да, степлер — опасная штука, им запросто искалечить можно…
Вошел Илья, заместитель шефа. Александр тут же встал, покашливая.
Илья оглядел компанию блестящими от возбуждения глазами и объявил:
— Санек, интересные новости!
— Ну-ка, ребятки… Всё, всё! Работа! — шеф сделал несколько энергичных жестов: выметайтесь, мол.
Покидая кабинет, Викуша оглянулась:
— Кстати, у меня есть отличный степлер. Могу подарить.
— …Это насчет вчерашней стрельбы в Орехове, — сказал Илья. — Наш друг из ГУВД шепнул, что тот тип, Львовский, хоть и не состоял на психиатрическом учете, принимал нейролептики.
«Друзьями» здесь называли информаторов, сливавших за умеренную плату помои из всевозможных ведомств.
Александр уже занял привычное место — в кресле за столом.
— Нейролептики? Это что, успокаивающее?
— Ну, ты и серый, командир!
— Ага, как шиншилловая шуба. Ты к делу давай.
— Это препараты, подавляющие бред, ими шизофрению лечат. Типа аминазина, галоперидола, слыхал? Только Львовский какое-то импортное средство принимал, в таблетках. Дома у него найдены запасы лекарств. И в карманах одежды, в которой он приехал на дачу — точно такие же упаковки, и даже в бардачке машины.
— Получатся, он давно с катушек съехал?
— Интересно другое, Санек. Дома-то у этого психа лекарства нормальные, правильные. Зато на даче — и в одежде, и в машине — таблеточки оказались хитрые. По виду те же, но вместо действующего вещества эксперты обнаружили обычный глюконат кальция.
— Подожди, подожди… — не сразу врубился Александр. — Что же это…
— А то, — с ликованием подытожил Илья, — что подменили лекарство! Несколько дней Львовский не принимал свои нейролептики и сам об этом не знал!
— Подменили? На хрена! И кто?!
— Ну, не знаю… Копать надо. Главное, теперь ясно, с чего вдруг он в штопор вошел.
— Ко-пать… — задумчиво повторил Александр. — Черные археологи… И что ты собираешься с этой инфой делать?
— Как что? — Илья изумился. — Марине подарю. Будет мне крупно должна.
— Зачем?
— Что — зачем?
— Зачем Марине дарить?
Илья откинулся на спинку стула.
— Ну ты даешь, командир! Кто готовит этот материал? У кого право первой ночи? Кто, в конце
