понял, что так и не смог никого спасти, ни доктора Сандерса, ни Джимми, ни Лазаруса, ни Сола, ни Анну О., и все, чему я был счастлив — навыку спасать себя. 

 К середине сентября, если верить расписанию Джо, ни я, ни другие интерны не должны были научиться навыку спасения самих себя. Следующим утром, когда тепло уходящего лета согрело ясный свежий воздух, когда великолепная футбольная погода долетала до нас через строящееся Крыло Зока, я явился на обход, опоздав на полчаса, и я был там первым терном. Джо была вне себя и, когда, опоздав на час, Чак ввалился в отделение, одетый все в тот же грязный расстегнутый халат и все так же без галстука, она взорвалась:

— Я тебе говорила, что обход начинается в шесть тридцать. Ты не понял?!

— Ладно, ладно, — отвечал Чак.

— Где ты был?

— Мне надо было отремонтировать машину.

По окончании обхода в отделение впорхнул Рант. Волосы растрепаны, рубашка незаправлена, стетоскоп свисал из заднего кармана, а огромная улыбка сияла на лице. Он насвистывал.

— Ты заболел? — спросила Джо.

— О, нет! Мне ХАРРАШО!!!

— Где ты пропадал?

— Я трахался до потери сознания, — заявил Рант и, положив руки на плечи мне и Чаку, подпрыгнул с радостным и идиотским воплем.

— Что ты делал? — переспросила Джо.

— Ебался. Совокуплялся. Помнишь? Расширение вен полового члена, он становится твердым, и мужчина засоваывает его в…

— Это неподобающе!

— Эй, Джо, — сказал Рант, глядя на нас и ожидая поддержки, а затем, наплевав на ее чувства, заявил, — иди ты на хуй, ладно?

Услышав это, мы с Чаком поняли, что создали монстра и были этому рады, хотя Чак и заметил, что это было сродни чувству, когда теща летит в пропасть на твоем новом «кадиллаке», так как мы знали, что Джо не отправится на хуй, а отправится к Рыбе, который попрется к Легго, который вернет нам все сторицей, так как суть любой иерархии состоит в отомщении.[99] Остаток обхода прошел в молчании, пока мы не дошли до Джимми, успешно СПИХНУТОГО в БИТ. По настоянию Джо, мы пошли к нему в палату. По дороге в БИТ, Джо начала радоваться поступлению и, не в силах больше сдерживаться, сообщила: «Эй, Рой, кажется, тебе достался отличный пациент!»

Не в состоянии думать, вспоминая, как Джимми обрушился прошлой ночью и измучил меня до невменяемого состояния, как будто не из себя, но, в то же время, из какого-то гнусного участка себя, я создал ЗАКОН БОЖЬЕГО ДОМА НОМЕР ДЕВЯТЬ: «ХОРОШЕЕ ПОСТУПЛЕНИЕ — МЕРТВОЕ ПОСТУПЛЕНИЕ».

Это заставило Джо притормозить, но уже в БИТе, мы с Чаком и Рантом надолго притормозили перед повисшим на трубках в ортопедической кровати, уже не человеком, но останками. Закутанный в бинты с ног до головы, явно столкнувшийся с чем-то тяжелым и на большой скорости, при этом эпицентром столкновения были яички. Они были размером с дыню, возможно, небольшой арбуз. Это был Ангел Ада, который на своем сделанном вручную «Кабане-Харлее» впилился на полной скорости в дерево. Надпись над его койкой гласила: ДЛЯ ЕЗДЫ НА ХАРЛЕЕ ТРЕБУЮТСЯ РЕАЛЬНЫЕ ЯЙЦА!

Мы и не представляли, сколь великим автомехаником была Энджел, пока Рант не поведал нам насколько шикарно, с первого раза, она отрихтовала его малолитражкку:

— Что ж, вчерашняя работа настолько меня измочалила, что я даже не мог связно говорить, когда мы пошли к ней. Не знаю, Рой, что ты ей наговорил по телефону, но, когда она положила трубку, все пошло, как по маслу. Она налила мне выпить, но все, о чем я мог думать, были Лазарус и Ризиншейн, и надпись над писсуаром в китайском ресторане: «ПОДОЙДИ ПОБЛИЖЕ, ОН КОРОЧЕ, ЧЕМ ТЫ ДУМАЕШЬ». Короче, она сказала, что хочет посмотреть телевизор, и я ответил, что это отличная мысль. Мы сидели на диване и я не знал, нравлюсь ли ей, а потом, неожиданно, она прижалась ко мне сиськой и я почувствовал себя лучше. Она сказала, что на диване не очень удобно и перенесла телевизор в спальню. Я не мог в это поверить. Я поцеловал ее, а она сказала: «Одежда — это такое неудобство» и сняла свитер и юбку, а я снял с нее лифчик. Ха! Идеально! Огромные мягкие сиськи! Ха! И я снял с нее трусики, — сказал Рант, показывая, как он это сделал прямо посреди БИТа. — А она сняла с меня брюки. Невероятно!

— Какие у нее лобковые волосы? — спросил я.

— Ярко-рыжие! — закричал Рант с диким блеском в глазах. — Совершенство! Ха! Но потом, когда я уже был готов вставить, я подумал об умирающем Лазарусе и… и он тоже умер.

— Бля, — сказал Чак.

— Но ее рука тут же пришла на помощь, и он поднялся вновь, и, когда я вошел, она была влажной и готовой, не то, что Джун или все те, кто нравился моей мамочке. В первый раз я не мог сосредоточиться и почти сразу кончил, но не успел прийти в себя, ее рука была тут как тут и мы уже начали снова. Ха! Хаааааааа! Двадцать три минуты, я засек. А потом, когда она кончала, она сказала что-то вроде того, что это потрясающе, и это было как взрыв. Колокола зазвонили и земля затряслась. ЙИППИИИИ! А потом еще раз.

Мы с Чаком обалдело переглянулись.

— Она лежала, повернувшись спиной, и я думал, что она спит, но нет, она протянула руку и все, что я чувствую, как она как-то заманеврировала его в себя, и мы начали снова и, мне кажется, что именно в этот раз оно произошло! ДА!!!!

— Что произошло?»

— То, о чем вы все время мне говорили. То, что сделает меня врачом. Мы продолжали и продолжали, и она говорила непристойности и стонала, и мы пыхтели и потели, и прямо перед тем, как кончить, она сказала, сначала шепотом, а потом все громче и громче, крича так, что я думаю слышали все вокруг: «ДОКТОР РАНТСКИЙ, ДОКТОР РАНТСКИЙ, ДОКТОР РАНТСКИИИИИИЙЙЙЙ!» и когда все закончилось, она обняла меня и промурлыкала: «Рант, ты великий врач». А первое, что я увидел с утра, ее огненно- рыжие лобковые волосы. Ха! Благодаря вам, я теперь не боюсь ни черта!

— Бля, — повторил Чак, — Рант! Тебя теперь ничем не проймешь.

— Точно! Я жду не дождусь, когда смогу сказать этой фригидной суке — Джун, что между нами все кончено. Ха! Это не поэзия! Знаете, что я сделаю дальше?

У нас с Чаком не нашлось ответа.

— Я попробую ее рыжие лобковые волосы на вкус, так как я чувствую, что у них вкус клубники. Рой, я просто хочу сказать, спасибо! Спасибо за то, что принял моих пациентов, за то, что выпинал меня из Дома в постель Энджел.

Это было начало сближения Ранта с нами, шаг за шагом, взрыв за взрывом, как его роман с Энджел. Сначала мы с Чаком смущались, слушая об интимных подробностях каждое утро, но не настолько, чтобы перестать слушать, и мы поняли, что Рант проходит через стадию сексуального развития, которую мы прошли лет десять назад. К тому же, он неплохо рассказывал. В ответ мы учили его докторству и чувство товарищества и взаимопомощи стало основой нашей работы в Божьем Доме.

Вскоре после первой рантовой починки автомобиля, проявилось и настоящее величие Чака. Сначала по поводу Лазаруса. Пытаясь облегчить жизнь Ранту, мы разыграли, кто возьмет Лазаруса и тот достался Чаку. Во время обхода мы остановились возле палаты Лазаруса, в которой тот пребывал с июля. Оттуда доносились крики свежепоступившего гомера.

— Что случилось с мистером Лазарусом? — спросила Джо.

— Он умер, — ответил Чак.

— Умер?! Как?

— Не знаю, подруга, не знаю. Просто умер.