А разве капитан-лейтенант Торренс не приходил?

— Как будто нет. Наверно, взял на сегодня отпуск.

Дверь кабинета распахнулась, на пороге стоял сэр Дэвид Хартмен. Никогда на памяти Питера это румяное улыбчивое лицо не было таким серьезным, поистине адмирал на себя не похож.

— Входите, господа, — сказал сэр Дэвид. — Моего секретаря сегодня здесь нет.

Они вошли, им предложено было сесть в кресла у письменного стола, напротив хозяина.

— Не знаю, касается ли то, что я должен сказать, капитан-лейтенанта Холмса, — заговорил Тауэрс. — Возможно, в порту понадобится кое-какая помощь офицера связи. Может быть, вы предпочитаете, чтобы он подождал в приемной, сэр?

— Незачем, — сказал адмирал. — Если так мы быстрее покончим с делом, пусть он останется. Что именно вы хотите, капитан?

Дуайт чуть поколебался, подбирая слова.

— По-видимому, теперь я — старший по чину во всем военно-морском флоте Соединенных Штатов, — сказал он. — Никогда не думал достичь столь высокого положения, но так уж случилось. Прошу простить, если я выразил это не а надлежащей форме и не теми словами, сэр. Но я должен сказать, что вывожу свою подводную лодку из-под вашего командования.

Адмирал медленно наклонил голову.

— Очень хорошо, капитан. Угодно вам покинуть территориальные воды Австралии или остаться здесь в качестве нашего гостя?

— Я хочу вывести «Скорпион» из территориальных вод, — был ответ. — Не могу сейчас сказать точно, когда это будет, вероятно, еще до конца недели.

Адмирал кивнул. И обратился к Питеру:

— Распорядитесь в порту, чтобы подводную лодку снабдили всем необходимым и отбуксировали, — сказал он. — Капитану Тауэрсу надо обеспечить наилучшие условия.

— Слушаю, сэр.

— Вот не знаю точно, как с платежами, сэр, — обратился американец к адмиралу. — Прошу извинить, у меня нет опыта по этой части.

Тот слабо улыбнулся:

— Будь у вас такой опыт, капитан, едва ли он был бы нам очень полезен. Пусть сохранится обычный порядок. Общая сумма всех издержек подсчитывается здесь, документы и дубликаты за надлежащими подписями предъявляются военно-морскому атташе вашего посольства в Канберре, и он пересылает их в Вашингтон для окончательного утверждения. Думаю, по этому поводу вам незачем беспокоиться.

— То есть я просто могу сняться с Якоря и уйти? — спросил Дуайт.

— Вот именно. Рассчитываете вы еще вернуться в австралийские воды?

Американец покачал головой.

— Нет, сэр. Я намерен вывести свою подводную лодку в Бассов пролив и затопить ее.

Питер и раньше предполагал нечто подобное, и все же… так скоро, так неотвратимо, и эти деловитые переговоры… его как громом поразило. Он хотел было спросить, не намерен ли Дуайт вывести лодку на буксире и с ним отправить команду обратно на берег, но промолчал. Пожелай американцы получить лишних день-два жизни, они бы попросили буксир, но едва ли они этого хотят. Лучше пойти на дно, чем умирать от рвоты и поноса, бездомными, на чужой земле.

— На вашем месте я, вероятно, поступил бы так же, — сказал адмирал. — Что ж, остается только поблагодарить вас за сотрудничество, капитан. И пожелать вам успеха. Если до отплытия вам что-либо понадобится, не стесняйтесь спросить — или просто берите, что хотите. — Лицо его исказилось внезапной судорогой боли, он стиснул лежащий перед ним карандаш. Потом перевел дух, поднялся из-за стола. — Прошу извинить. Я на минуту вас оставлю.

Он поспешно вышел, дверь за ним закрылась. При его внезапном уходе капитан и офицер связи встали и, уже не садясь, обменялись беглым взглядом.

— Вот оно, — сказал Тауэрс.

— Вы думаете, и с секретарем то же самое? — вполголоса спросил Питер.

— Думаю, да.

Минуту-другую они стояли молча, невидящими глазами смотрели в окно.

— Продовольствие, — сказал наконец Питер. — На борту «Скорпиона» почти ничего нет. Ваш помощник составляет список всего, что понадобится, сэр?

Дуайт покачал головой.

— Нам ничего не понадобится. Я только выведу лодку из бухты, за пределы территориальных вод.

Тут офицер связи все-таки задал вопрос, который хотел задать раньше:

— Может быть, снарядить буксир, чтобы вышел со «Скорпионом» и доставил команду обратно?

— Не нужно, — сказал Дуайт.

Они стояли в молчании еще минут десять. Наконец появился адмирал, лицо его покрывала пепельная бледность.

— Вы очень любезны, что подождали, — сказал он. — Мне немного нездоровится. — Он больше не сел в кресло, так и остался стоять у стола. — Настал конец нашему долгому сотрудничеству, капитан, — сказал он. — Мы, британцы, всегда охотно работали вместе с американцами, особенно на морях. Не раз и не два нам было за что вас благодарить, думаю, взамен и вы что-то почерпнули из нашего опыта. Всему этому настал конец. — Он мгновенье помолчал, потом с улыбкой протянул руку — Мне осталось только проститься.

Дуайт пожал протянутую руку.

— Было очень приятно служить под вашим командованием, сэр. Говорю это не только от себя, но от имени всей команды.

Дуайт с Питером вышли из кабинета и дальше, через унылое опустевшее здание, во двор.

— Что теперь, сэр? — спросил Питер. — Поехать мне с вами в порт?

Капитан покачал головой.

— Я полагаю, вы можете считать себя свободным. Ваша помощь там больше не понадобится.

— Если я хоть чем-то могу быть полезен, я с радостью поеду.

— Не надо. Если помощь потребуется, я позвоню вам домой. Но теперь ваше место дома, приятель.

Вот и конец их доброму товариществу.

— Когда вы отплываете? — спросил Питер.

— Точно не знаю, — был ответ. — На сегодняшнее утро в команде заболели семеро. Думаю, мы пробудем здесь еще день или два и отчалим, вероятно, в субботу.

— Много народу уходит с вами?

— Десять человек. Я одиннадцатый.

Питер вскинул на него глаза.

— А вы пока здоровы?

Дуайт улыбнулся.

— До сих пор думал, что здоров, а сейчас не уверен. Обедать я сегодня не собираюсь. — Он чуть помолчал. — А как вы?

— Я в порядке. И Мэри тоже… так я думаю.

Дуайт повернул к машинам.

— Сейчас же возвращайтесь к ней. Незачем вам тут оставаться.

— Мы еще увидимся, сэр?

— Не думаю, — отвечал капитан. — Я возвращаюсь домой, домой в город Мистик, штат Коннектикут, и рад вернуться.

Больше нечего было делать и не о чем говорить. Они пожали друг другу руки, разошлись по машинам и поехали каждый своей дорогой.