Элли захлопнула дверцу шкафа, чтобы Ника никто не нашел.

— Помни, завтра на рассвете.

— И как я узнаю, когда наступит рассвет? — спросил Ник из шкафа.

Элли ничего не ответила, предоставив ему самому разбираться с этой проблемой. Выйдя на палубу, Элли обнаружила Макгилла на носу корабля. Он стоял и наблюдал, как над материком заходит солнце. Это было его любимым занятием. Макгилл был поистине странным чудовищем: с одной стороны, он понимал свою отвратительную сущность и даже гордился ей, с другой — восторгался красотой мира, к которому уже давно не принадлежал.

Ник сказал, что они провели на корабле несколько недель, и Элли была вынуждена признать это. Впервые в жизни она потеряла счет времени. Да, видимо, она слишком долго медлила. Вероятно Ник был прав: настала пора действовать.

Элли осторожно подошла к трону Макгилла, засунула руку в плевательницу и вытащила оттуда бисквит. Осторожно нащупав край спрятанной внутри полоски бумаги, Элли вытянула ее, скомкала и вставила вместо нее фальшивое предсказание, напечатанное в трюме. Закончив, Элли положила печенье назад, оставив его, как бомбу с часовым механизмом, ожидать того дня, когда жадная лапа Макгилла потянется к нему.

В плане Элли было одно слабое место. Она не могла знать, когда Макгилл возьмет печенье с фальшивым предсказанием внутри. Нужно было сделать несколько штук, думала она, тогда шансы на скорое развитие событий были бы выше. Но Элли так и не успела осуществить этот план: ситуация изменилась.

Как раз в тот момент, когда Элли собиралась отправиться в трюм, чтобы напечатать еще несколько фальшивых предсказаний, в ее комнату без стука вломился Сморчок в сопровождении четырех уродцев.

— Он требует, чтобы ты поднялась на палубу, — заявил Сморчок. — Немедленно.

В этом не было ничего особенного. Макгилл имел привычку вызывать к себе людей, повинуясь импульсу, словно все должны были ставить его расписание во главу угла. Однако впервые Сморчок позволил себе вломиться в каюту, не соизволив хотя бы постучать в дверь.

— Что ему нужно?

— Тебя, — только и сказал Сморчок.

Хотя он не раз помогал Элли в прошлом, на этот раз он не дал никаких объяснений, ни малейшего намека, ни улыбки, ни кивка.

— Не советую заставлять его ждать.

Когда Элли поднялась на верхнюю палубу, Макгилл сидел на троне, сцепив клешни перед собой. Выражение его глаз, и без того достаточно недоброе, в тот момент было просто ужасным. Рядом с ним стоял верзила-матрос, которого Элли уже давно не видела. На нем была одежда профессионального борца, больше похожая на клоунский наряд.

— Добрый вечер, — сказал Макгилл.

— Ты хотел меня видеть? — осведомилась Элли.

— Да. Я хочу знать программу уроков с восьмого по двенадцатый.

— Сначала закончи седьмой, — посоветовала Элли. — Потом узнаешь, в чем заключается восьмой.

Для седьмого урока Элли подобрала отличное задание. Макгилл был записным забиякой, и Элли решила, что ему не повредят трое суток молчания. Пока что Макгилл не смог продержаться и двадцати четырех часов.

— Ты только что говорил, — заметила Элли. — Придется начинать все сначала, полагаю.

Макгилл подал знак парню в костюме борца.

— Молотилка, тащи ее сюда.

Здоровяк послушно потопал в одну из кают и вернулся, катя перед собой бочку. Он выкатил ее на середину палубы и поставил на дно.

— Ты хочешь посадить меня туда? — спросила Элли. — В этом дело? Попробуй, и ты никогда не узнаешь четыре последних задания.

Макгилл кивнул Молотилке, и тот выдернул гвозди из крышки. Она была наполнена жидкостью, но в ней что-то плавало — что-то светящееся. Когда крышку сняли, находившееся там существо встало на ноги, разбрызгав маслянистую жидкость, похожую на слизь. Увидев, кто это, Элли поняла, что у нее серьезные неприятности. Перед ней стоял Шаман.

— Ты! — воскликнул маленький неандерталец, увидев Элли.

Макгилл поднялся с трона.

— Я тебя туда посадил, — сказал он Шаману. — Отвечай на мои вопросы.

— А если я не захочу?

— Снова закрою тебя в бочке.

Шаман поднял руку, и незакрепленные объекты, лежавшие на палубе, поднялись в воздух и закружились, время от времени попадая в Макгилла.

— Прекрати немедленно или отправишься за борт! — зарычал капитан. — Твое умение двигать предметы меня не впечатляет и не беспокоит. Я тебя победил в прошлый раз, и, если ты снова будешь сопротивляться, я повторю процедуру — на этот раз со всей безжалостностью.

Летавшие вокруг предметы еще некоторое время покружились и медленно упали на палубу.

— Отлично. Теперь отвечай на вопросы.

В глазах Шамана сверкала такая ярость, что ее энергии хватило бы, наверное, чтобы свернуть время.

— Что ты хочешь знать?

— Не верь ему! — крикнула Элли.

Макгилл игнорировал ее слова.

— Расскажи мне об этой девочке и ее друзьях. Я хочу знать, что она умеет.

Шаман засмеялся:

— Эта? Да ничего не умеет! Я предлагал ей учиться, но она отказалась.

— Мне он был не нужен! — возразила Элли. — Меня научили другие.

— Никто, кроме меня, этому не учит, — самодовольно заявил Шаман. — Ты ничего не умела, когда пришла ко мне, и сейчас ничего не умеешь.

— Я знаю, как овладевать людьми! — сказала Элли. — Знаю, как повелевать ими.

Она старалась, чтобы голос звучал уверенно, но вместо этого получался какой-то противный поросячий визг.

— Это правда, — сказал Макгилл. — Я видел, как она это делает.

Шаман выбрался из бочки и подошел к Элли, оставляя на палубе мокрые следы там, где ступали его мокасины.

— Это возможно, — подтвердил он. — У нее есть недоразвитое умение двигать предметы, а значит,