Сталина, роль Кирова явно была крупнее - перевод Жданова должен был облегчить подготовку к этой работе Кирова. Жданов, таким образом, занимал второй эшелон власти, а Киров со временем мог возглавить первый. Сталин видел себя стратегом, а таких людей, как Киров,- проводниками этой стратегии, которые постепенно учатся, чтобы продолжить его дело.

Но угроза этому делу исходила изнутри партии. Съезд интересен не только тем, что говорят на нем с трибуны. Самое важное происходит в кулуарах. Там общались организаторы первой пятилетки - каждый со своими сомнениями: неужели только у меня на деле провалы, а на словах - успехи? Нет, и у коллег тоже. Причем у всех! Сталинский план, несмотря на все усилия, провалился. Значит, не так уж были не правы оппозиционеры. Но об этом сказать с трибуны нельзя - тут же попадешь в число обливаемых идеологическими помоями.

Подавляющее большинство этих откровенничающих в кулуарах людей потом будет уничтожено. Что знал Сталин об этих разговорах? Очем думал, когда, получив в подарок от тульской делегации ружье с оптическим прицелом, смотрел через него в зал? Один из немногих выживших делегатов съезда, В. Верховых, в 1960 году дал показания Комиссии партийного контроля, расследовавшей события 30-х годов: «Вбеседе с Косиором последний мне сказал: некоторые из нас говорили с Кировым, чтобы он дал согласие стать генеральным секретарем. Киров отказался, сказав: надо подождать, все уладится»²³.

По утверждению О.Г. Шатуновской, сотрудницы комиссии Президиума ЦКпод председательством Н. Шверника, которая расследовала события 30-х гг., беседе Косиора и Кирова предшествовало прошедшее на квартире Орджоникидзе (в его отсутствие) совещание недовольных делегатов съезда, среди которых были такие влиятельные фигуры, как Косиор, Эйхе, Шеболдаев²⁴.

Шеболдаев Борис Петрович (1895-1937). Большевик с 1914 года. Заместитель наркома в «Бакинской коммуне». Руководил борьбой с

восстаниями в Дагестане во время Гражданской войны. В 1920- 1923 годах возглавлял Дагестанский обком, подавлял восстание Гопин-ского и другие выступления горцев. После войны - на руководящей работе. С 1930 года - член ЦК, руководил обкомами и с 1934 года - Азово-Черноморским крайкомом.

Эйхе Роберт Индрикович (1890-1940). Латышский батрак, член социал- демократии Латышского края с 1905 года. Один из руководителей советской власти в Латвии в 1918 году и на Урале во время Гражданской войны. В 1929-1937 годах руководил партийной организацией Западной Сибири, твердо выполняя партийные указания, кандидат в члены Политбюро с 1935 года. В 1937 году предложил Сталину создать тройки из первого секретаря, местного прокурора и главы НКВД для решения судьбы репрессируемых. Возможно, ему казалось, что таким образом партийные органы смогут контролировать террор. Сталин поддержал инициативу. В 1938 году Эйхе и сам был арестован.

Биограф Кирова А. Кирилина отрицает достоверность этих сведений, несмотря на то, что их подтвердил еще один гость съезда: «Спустя четверть века бывшие делегаты XVII съезда обменялись своими впечатлениями по вопросу: выдвигали или не выдвигали Кирова на должность генсека. Итог «да»- два голоса, «нет»- два голосаБ Полагаю, что нет»²⁵. Такое голосование, в котором решающий голос остается за А. Кирилиной, выглядит странно. Если два человека оказались свидетелями негласных обсуждений, то нет ничего удивительного в том, что большинство делегатов об этом слыхом не слыхивали. Не убедительно и возражение Кирилиной о том, что никто не участвовал в совещании лично. Еще бы. На такое совещание не пускали кого попало, а после террора 1937- 1938 годов были уничтожены все сколько- нибудь нелояльные парт-функционеры. Ктому же нельзя согласиться, что свидетельство Верховых сделано «с чужих слов»- ведь ему о разговоре сообщил его непосредственный участник, а возможно и инициатор. Кирилина удивлена, почему показания были даны в 1960 году, а не в 1957 году. Это легко объяснимо - в 1957 году еще не было ясно, чем может кончиться готовность давать такие показания - исход борьбы за власть в Кремле не был ясен.

Еще один важный свидетель. Уже во второй половине века выживший в сталинских лагерях Н. Оганесов рассказал Молотову, что

во время съезда их собрал первый секретарь Азово-Черноморско-го крайкома Б. Шеболдаев: «вот он собрал человек восемь-десять делегатов», включая первого секретаря Казахского крайкома Л. Мирзояна²⁶. Судя по всему, это уже другое совещание - ключевых фигур, кроме Шеболдаева, здесь нет. Вперерыве съезда они переговорили с Кировым: «Старики поговаривают о том, чтобы возвратиться к завещанию Ленина и реализовать егоБ Народ поговаривает, что хорошо было бы выдвинуть тебя на пост генерального секретаря»²⁷. Оганесов продолжает: «Ион нас высмеял, изругал: Что вы глупости говорите, какой я генеральный»²⁸. Молотов подтвердил, что Киров рассказал об этом Сталину²⁹. Сталин получил новые данные о том, что теперь среди лидеров мощных партийных кланов появились десятки и сотни людей, стремившихся его «убрать». Судя по последующему вниманию НКВД к Азово-Черноморскому краю, Киров мог сообщить Сталину о беседе с Ше-болдаевым. Об оппозиционных настроениях Косиора Сталин догадался в 1938 году.

Таким образом, вывод А. Кирилиной, биографа Кирова, «что все разговоры о тайном совещании, о замене Кирова Сталиным являются мистификацией»³⁰, нельзя признать обоснованным. Решающим для биографа Кирова является не сопоставление источников, а такое вполне логичное соображение: «Вряд ли можно поверить, что именно Киров был той фигурой, которая могла стать, по мнению делегатов, антиподом Сталина на посту генсека. Масштаб не тот»³¹.

Это верно. Но если недовольные партийцы додумались совещаться по этому вопросу с Кировым, то им могло хватить ума взять власть самим. Киров был очевидно неспособен руководить самостоятельно, как Ленин, Сталин, Троцкий. Так же потом говорили соратники Сталина о Хрущеве, ставя его во главе партии. Хорош для «коллективного руководства». Для единоличного лидерства - «масштаб не тот».

По мнению В. Молотова, «Киров. теоретиком не был, и не претендовал… Отом, чтобы ему идейно разбить Троцкого, Зиновьева, Каменева, об этом и говорить нечего!»³². В случае смены лидера могло быть облегчено и возвращение к власти оппозиционных вождей, поскольку без соответствующей квалификации провинциальным руководителям трудно было бы управлять страной.

«Заговорщики» понимали, что шансов «прокатить» Сталина на выборах в ЦКнет. Делегаты не были к этому подготовлены, негласно договориться об этом с большинством было нереально - к Сталину поступит слишком много доносов. Надежда оставалась на выборы генсека членами ЦК. Отказ Кирова был важным аргументом в пользу того, чтобы подождать. Соотношение сил было неясным. Втом числе и Сталину. Он решил не искушать судьбу. Сталин не показал членам ЦКи Политбюро, что знает об их недовольстве, но пост генерального секретаря как бы сам собой исчезает из официальных документов. Никто не стал генсеком. Сталин - секретарь ЦК, первый среди равных. Теперь он опирался не на формальный статус, а на культ своей личности.

Верховых был членом счетной комиссии съезда, и вспоминает, что против Сталина было подано 123- 125 голосов. Комиссия Политбюро в 60-е годы проверила это заявление и установила, что количество бюллетеней на 166 меньше, чем количество мандатов. Кто-то из делегатов мог и не проголосовать, но для большевистской дисциплины 30-х гг. это не самое характерное поведение. Отсутствие 166 бюллетеней позволяет серьезно относиться к версии о фальсификации выборов. А. Кирилина предлагает считать, что нехватка бюллетеней объясняется «несобранностью, неразберихой, но никак не фальсификацией». Однако Сталин, судя по последующим событиям, в этом вопросе придерживался, скорее, иного мнения.

Именно кулуары съезда были тем местом, где сомнения каждого отдельного руководителя о несоответствии официальной пропаганды результатам пятилетки могли сложиться в общую картину. Пятилетка провалилась, и виноват в этом Сталин. Этот вывод сделала немалая часть коммунистических чиновников, ставших в этом отношении выразителями стихийного мнения общества.

Современные авторы А. Колпакиди и О. Прудникова утверждают, что «даже несфальсифицированные результаты голосования были сокрушительным поражением» оппозиции. «Даже в партийных верхах, где оппозиционные настроения были наиболее сильны, противники Сталина могли набрать всего лишь 25% голосов»³³. Такой вывод непростительно поверхностен. Съезд партии 30-х годов - это не британский парламент. «Тертые калачи», осторожно обсуждавшие смещение Сталина, да еще и погоревшие на этом обсуждении (не с тем посоветовались, Киров доложил), вовсе не