На протяжении марта-мая 1921 года страну захлестнули народные восстания, которые поставили однопартийную «диктатуру пролетариата» на грань катастрофы. Большевики вынуждены были уступить почти всем экономическим требованиям восставших. Была разрешена не только торговля, но и частное предпринимательство. Вчастные руки перешли сотни предприятий легкой и пищевой промышленности, бульшая часть торговли. Новых предпринимателей стали называть «нэпманами». Ортодоксальные большевики восприняли эту политику как отступление перед буржуазией, которое могло окончиться полной победой капитализма. Другие же, устав от напряженной борьбы с «пережитками прошлого» в сознании людей, стали обустраивать свою жизнь вместе со всей страной, стали руководить созданными трестами и синдикатами.
Однако государство продолжало удерживать «ключевые высоты» экономики - бульшую часть тяжелой промышленности и транспорт. Государственные предприятия тоже были вынуждены вступать в рыночные отношения. Они объединялись в самоокупаемые тресты, которые должны были реализовывать свою продукцию на рынке. Но, по справедливому замечанию исследователя НЭПа В. И. Секушина, «Бобыденные представления о безбрежной
с‹-
свободе частного предпринимательства в период нэпа не совсем точны. Если отдел губсовнархоза имел право утверждать или не утверждать программу работы частного предприятия (в том числе арендованного), то, следовательно, он держал в своих руках административный рычаг управления частной промышленностью, имел возможность включать в план всей ленинградской индустрии те объемы и ту номенклатуру, которую в виде программы обязан был представлять частный предприниматель»2. Отсутствие жесткой границы между частной и государственной собственностью создавало широкие возможности для коррупции - ситуация, типичная для бюрократического капитализма. Экономическое руководство государственными предприятиями, как правило, было неэффективно, но правительство не давало обанкротиться таким предприятиям, предоставляя им дотации. Получалось, что за счет налогов с крестьян оплачивалась некомпетентность государственной бюрократии и предприимчивость нэпманов. Спомощью налогов государство регулировало рыночное хозяйство, а с помощью командно-административных методов - оставшуюся в его руках крупную промышленность. Частные предприятия в городе действовали преимущественно в легкой промышленности, где занимали 11% рабочих и производили 45% товаров. Вдругих отраслях частный сектор был представлен гораздо слабее. Сила частного капитала была не в производстве, а в посредничестве, торговле, поскольку государственно- бюрократическое распределение не справлялось с этой задачей.
Внешние формы буржуазности стали весьма заметны: снова открылись дорогие рестораны, на улицах появились модно одетые люди, на эстрадных площадках играл джаз… Однако в любой момент накопленные нэпманами средства могли быть конфискованы.
Так было в экономике. Но от каких-либо политических уступок обществу большевики отказались. Они понимали, что проиграют открытую политическую борьбу: большинство коммунистов были неграмотны, большинство крестьянства страны и ее интеллектуальной элиты их цели не разделяло. Удержаться у руля коммунисты могли лишь в условиях своей монополии на власть, основанной на насилии, подавлении любой открытой оппозиции. Ценой перехода к НЭПу был сохранен авторитарный режим большевизма, но на время отменена система тоталитарного руководства обществом - всеми сторонами его жизни, включая экономику.
Авторитарный режим был установлен и в партии. Плюрализм запрещен - Х съезд по инициативе Ленина запретил фракции и группировки, то есть теперь любой, кто был не согласен с позицией ЦК, мог быть исключен из партии. Отныне у коммунистов появилась только одна позиция по политическим вопросам. Большевики еще считали, что резолюция эта временная, принятая лишь на период острого кризиса. Кризис прошел- и на XI съезде партии почти половина делегатов голосовала против исключения из РКП(б) активистов бывшей «рабочей оппозиции», посмевших жаловаться на свою партию в Коминтерн. Обвинения были тем более тяжкими, ибо являлись справедливыми: развернулась борьба руководства «против всех, особенно пролетариев, позволяющих себе иметь свое суждение»3.
Большевики привыкли спорить, и дискуссии продолжались в партии все 20-е годы. Активных участников таких дискуссий партийное руководство обвиняло во «фракционности», их лишали постов, понижали в должностях, они утрачивали влияние на политический курс правящей элиты. Но различие характеров, опыта, культурного уровня, одним словом- неоднородность правящего класса и его партии и не могла не порождать разногласий, формирования в партии течений, оформления их во фракции.
Итак, НЭП обозначил новый период в жизни России и той социальной модели, в соответствии с которой было устроено новое общество, никак не отвечавшее лозунгам первых месяцев революции. Вэтом обществе не было даже относительной политической свободы, не говоря о демократии. Фабрики и заводы были национализированы, но принадлежали они не рабочим, а государству. Было выполнено лишь одно требование, с которым народы России поднимались против самодержавия и сражались на фронтах гражданской войны. Крестьяне получили землю и теперь, после отмены продовольственной разверстки, могли пользоваться новыми наделами и плодами своего труда. 30 октября 1922 года права крестьян на землю были закреплены земельным кодексом. Формально земля числилась государственной, но крестьянам дали ее в бессрочное пользование. По сути это было выполнение эсеровской программы, так как частная собственность и продажа земли не разрешались. Хороший урожай, выращенный поверившими новой власти крестьянами, позволил улучшить экономическое положение страны. Но, уступив эсеровской программе, большевики не учли, что идея народничества не рассчитана на фор-
сированную индустриализацию. Индустриальное развитие в этой модели может вырастать только из потребностей крестьянства.
Незавершенность революции, невыполнение ее демократических и социальных задач повлекли за собой тяжелые последствия. Авторитарный характер режима создавал идеальные возможности для произвола бюрократии - правящего класса, наспех сформированного из самых разных слоев общества, как правило, из представителей низов, часто потерявших связь со своей социальной средой, маргиналов, познавших ужасы войны и кровавого террора, но не приобретших никакого опыта в области хозяйственного строительства. Революция создала уникальные возможности для вертикальной социальной мобильности - быстрого выдвижения людей из низов в верхи, так называемых «выдвиженцев». Это обеспечило советской власти массовую поддержку несмотря на тяжелое положение трудящихся - ведь миллионы бывших рабочих и крестьян теперь стали начальниками. Во многих семьях кто-то из родственников «выбился в люди». Но это могло сыграть с большевиками злую шутку. Партия и правящий класс находились под постоянным давлением
