Все-таки, он должен найти ее. Конечно, это трудная задача, учитывая, что она не захочет его видеть. И…
Его взгляд осмотрел спальню, удостоверяясь, что поблизости не скрывались враги — привычка, укоренившаяся из-за войны, длившеся столетиями. Теперь он резко остановился.
Скарлет. Здесь. Спит. Нереально.
Она прижималась к нему, ее ноги вытянуты, одна рука покоилась над ее сердцем, другая лежала на ее лбу. Масса шелковых, черных волос окутывала ее плечи, мерцая словно гладкое черное дерево. Она была воплощением женственности, сотворенная любить и быть любимой.
Он протянул руку, заметив, что его дрожь усилилась — проклятая слабость из-за того, что он сказал правду — и ласково провел кончиком пальца вниз по её носу, прежде чем его мышцы ослабели и рука безвольно упала на постель. Ему хотелось прикасаться к ней. Всегда.
В настоящий момент он должен бы быть доволен тем, что она была здесь. Как? Почему? Важно ли это? Она была здесь! Они могли говорить, и он мог начать баловать её. Массаж ног каждый день, головы ее врагов, доставляемые к ее порогу как утренние газеты.
Давай, детка. Просыпайся. Через стеклянные двери, которые вели на балкон, он увидел, что солнце уже садилось, его свет был приглушенным, темнело. Нужно как можно скорее начать её баловать. В любой момент, как и сейчас, Скарлет была бы —
Её веки дрогнули и она открыла глаза, резко сев на кровати, так же как он это сделал. Её голова врезалась ему в подбородок и он поморщился.
Когда она потерла ушибленное от удара место, их взгляды встретились. Её глаза…такие темные, такие таинственные. Они были полны боли, надежды и сожаления. Эта женщина, столь же бесценная как и сокровище, должна выглядеть только удовлетворенной, всегда.
Она облизнула губы и медленно легла обратно на матрас, повернувшись к нему лицом. Ее рот на мгновение открылся и снова закрылся, как будто она искала, что сказать, подбирая нужные слова. Он не хотел, чтобы она вспоминала тот сон. Не сейчас. Это было слишком тяжело, а сейчас им обоим нужно расслабиться. Или, точнее, ему нужно было успокоить ее, чего он прежде не делал.
'Итак, кем же ты не будешь сегодня?' спросил он, ложась так, чтобы их глаза оказались напротив друг друга.
Вспышка облегчения промелькнула на её лице. 'Скарлет…Лонг,' ответила она.
Лонг. Значит на сей раз она с Джастином. Мужчиной с темными волосами и карими глазами. Гидеон почти улыбался. До чего сладкий прогресс. Будем надеяться, что она больше никогда не выберет себе блондина. И возможно, в один прекрасный день она назовет себя Скарлет Повелитель.
Хотел ли он этого? Да, хотел, он понял это почти незамедлительно. Ему нравилась мысль о том, что эта женщина принадлежит ему. На самом деле принадлежит, и весь мир знает об этом.
'Как ты себя чувствуешь?' мягко спросила она.
'Хуже.'
Она с облегчением выдохнула. 'Хорошо. Это хорошо.'
Из последних сил он положил руку на изгиб её талии. Она не сопротивлялась и не стала его упрекать за столь интимный жест, и это прибавило ему смелости. 'Когда мне будет еще хуже, мне бы не хотелось добраться до спальни Кроноса.' Ему нужно заполучить ошейник заключенного. Тогда двери Тартара открылись бы прямо перед ним. Эти ошейники был вроде ключа к воротам. Чтобы войти внутрь. С выходом всё было иначе. 'Но черт, у меня есть моё ожерелье, благодаря которому я могу свободно перемещаться.' Без этого ожерелья Кронос бы знал, где он находится и чем занимается. Царь богов смог бы остановить его и отправить обратно в Будапешт, до того, как Гидеон переступит порог тюрьмы.
Одна из бровей Скарлет изогнулась. 'Ты говоришь, что у тебя нет ожерелья-бабочки, и поэтому ты не можешь свободно передвигаться по дворцу?'
Он кивнул, пытаясь понять, что означает выражение её лица.
Она вытащила обе цепочки из ножен кинжала, закрепленного у неё на талии, позволив им свободно повиснуть на пальцах. 'Они у меня. Я нашла ожерелья на месте, где ты выкинул их, словно мусор.' Её голос был почти резким. 'Так они не просто красивые украшения?' Теперь в её голосе было…разочарование.
Он заставил её думать, что ожерелье — это его подарок. И когда она нашла их, она подумала, что он 'выкинул их словно мусор'. Как будто она сама была для него мусором. Он не может позволить ей так думать.
Я никогда не буду ей снова лгать, поклялся он. Затем он моргнул. Стоп. Он никогда не будет намеренно вводить её в заблуждение своей ложью. Так лучше. 'Они не мешают богам наблюдать за нами. Слушать наши разговоры.'
Как он и думал, её глаза широко открылись. В этих широко раскрытых глазах должно быть легко прочитать её мысли. Но в выражении её глаз не было ни намека на эмоции. 'Значит ожерелья — это защитное прикрытие.'
По крайней мере, она не набросилась на него за обман. 'Абсолютно неверно.'
'Хорошо. Очень умно.' Она попыталась закрепить одно из ожерелий на своей шее, но он покачал головой, останавливая её. 'Но зачем ждать?' Чудно, теперь она выглядела так, словно готова была взорваться. Её глаза сузились, почти…полыхая огнем, зубы обнажились, её вид был просто зловещим.
'Я слишком силен, чтобы отправиться прямо сейчас — ' слишком слаб '- и мы не должны подождать, пока мы будем готовы стащить что-то из дворца, чтобы попасть на радар Кроноса.' Они определенно должны подождать. В тот момент, когда Кронос потеряет связь с Гидеоном, он станет догадываться об истине и сделает всё от него зависящее, чтобы остановить Гидеона и не позволить ему добиться успеха.
'Так ты собираешься улизнуть чтобы — '
Он снова кивнул.
