правильно, Руфий. Если бы ты облекся в мантию судьи и со всякими гнусными церемониями, взывая к богам, отдал бы эту женщину в руки наемного палача, чтобы тот казнил ее на глазах народа во имя справедливости, я бы теперь не мог без содрогания коснуться твоей руки. Но ты поступил естественно, ты просто заколол ее; и это не внушает мне отвращения.

Руфий удовлетворенно кивает Клеопатре, безмолвно предлагая ей иметь это в виду на будущее.

Клеопатра (по-детски негодуя в своем бессилии). Нет? Ну разумеется, ведь это римлянин убил египтянку. Весь мир узнает теперь, как несправедлив и порочен Цезарь.

Цезарь (ласково берет ее за руку). Полно. Не сердись на меня. Мне очень жаль эту бедную Тотатиту…

Клеопатра невольно смеется.

Ага, ты смеешься! Значит – мир?

Клеопатра (сердясь на себя за невольный смех). Нет! Нет! Нет! Мне просто смешно слышать, как ты ее называешь Тотатитой.

Цезарь. Как? Ты все такое же дитя, Клеопатра! Или я так и не сделал тебя женщиной?

Клеопатра. Нет, это ты сам большой ребенок. Ты заставляешь меня казаться дурочкой, потому что ты относишься ко мне несерьезно. Но ты поступил со мной дурно. И я тебе этого не прощу.

Цезарь. Пожелай мне счастливого пути.

Клеопатра. Не пожелаю.

Цезарь (вкрадчиво). А какой прекрасный подарок я пришлю тебе из Рима.

Клеопатра (гордо). Прекрасный! Какой же красотой может Рим удивить Египет? Что может дать мне Рим такого, чего не мог бы мне дать Египет?

Аполлодор. Это правда, Цезарь. Если ты хочешь сделать действительно прекрасный подарок, мне придется купить его для тебя в Александрии.

Цезарь. Друг, ты забываешь о тех сокровищах, которыми больше всего славится Рим. Их ты не купишь в Александрии.

Аполлодор. Что же это за сокровища, Цезарь?

Цезарь. Сыны Рима! Ну, Клеопатра, прости меня и пожелай мне доброго пути. И я пришлю тебе воина – римлянина с ног до головы и одного из самых благородных римлян; не старого, не такого, которого пора уже скосить долой; не с тощими руками и холодным сердцем, не прячущего плешивую голову под лаврами победителя, не согбенного под бременем мира, которое он взвалил себе на плечи, но бодрого, свежего, сильного, юного, который утром просыпается с надеждой, дни проводит в бою, а вечером пирует. Возьмешь ли ты такого в обмен на Цезаря?

Клеопатра (замирая). А как зовут его?

Цезарь. Может быть, Марк Антоний?

Клеопатра бросается в его объятия.

Руфий. Плохая мена. Продешевила ты, повелительница моя, променяв Цезаря на Антония.

Цезарь. Итак, значит, ты довольна?

Клеопатра. Ты не забудешь?

Цезарь. Не забуду. Прощай! Вряд ли мы еще встретимся. (Целует ее в лоб; она очень растрогана и начинает всхлипывать. Он идет к кораблю.)

Римские воины (когда он вступает на сходни). Слава Цезарю! Добрый путь!

Цезарь всходит на корабль и машет рукой Руфию, который отвечает ему тем же.

Аполлодор (Клеопатре). Не надо слез, возлюбленная царица моя. Они пронзают сердце слуги твоего. Он еще вернется.

Клеопатра. Надеюсь, что нет. Но все-таки я не могу не плакать. (Машет Цезарю платком.)

Корабль отчаливает.

Римские солдаты (обнажая мечи и потрясая ими в воздухе). Слава Цезарю!