Суиндон (крайне раздосадованный). Как вам угодно, сэр. Я лишь стараюсь исполнить свой долг при весьма затруднительных обстоятельствах. (Садится в почетное кресло.)

Бэргойн, на время оставив свой деланный тон, садится тоже и, озабоченно нахмурив брови, углубляется в бумаги, размышляя о критическом положении, в котором он очутился, и о полнейшей никчемности Суиндона. Вводят Ричарда. Джудит идет рядом с ним. Их конвоируют четверо солдат под командой сержанта – двое впереди и двое сзади. Они проходят через всю залу, направляясь к противоположной стене; но Ричарда, как только он минует почетное кресло, сержант останавливает движением руки и сам становится за его спиной. Джудит робко жмется к стене. Четверо конвоиров выстраиваются в нескольких шагах от нее.

Бэргойн (подняв голову и увидя Джудит). Что это за женщина?

Сержант. Жена подсудимого, сэр.

Суиндон (нервничая). Она просила меня разрешить ей присутствовать, и я подумал…

Бэргойн (договаривая за него, с иронией). Вы подумали, что это доставит ей удовольствие. Понятно, понятно. (Мягко.) Подайте стул даме и устройте ее по возможности удобнее.

Сержант приносит стул и ставит неподалеку от Ричарда.

Джудит. Благодарю вас, сэр. (В благоговейном ужасе приседает перед Бэргойном, который отвечает величественным наклоном головы.)

Суиндон (Ричарду, резко). Ваше имя, сэр?

Ричард (с добродушным озорством). Полно вам! Что ж, вы меня привели сюда, даже не зная, кто я такой?

Суиндон. Форма требует, сэр, чтобы вы назвали свое имя.

Ричард. Ну, если форма требует, то мое имя Антони Андерсон, я священник пресвитерианской церкви.

Бэргойн (с интересом). Вот как! Скажите, мистер Андерсон, в чем суть вашего учения?

Ричард. С удовольствием изложу вам, если у вас хватит времени. Для полного вашего обращения мне потребуется не менее двух недель.

Суиндон (обрывая его)›. Мы здесь не для того, чтобы обсуждать ваши убеждения.

Бэргойн (с изысканнейшим поклоном в сторону злополучного Суиндона). Принимаю ваш выговор.

Суиндон (смутившись). Но я не вам, я…

Бэргойн. Ничего, пожалуйста. (Ричарду, крайне вежливо.) У вас есть политические убеждения, мистер Андерсон?

Ричард. Насколько я понимаю, мы собрались здесь именно для того, чтобы это выяснить.

Суиндон (строго). Вы намерены отрицать, что вы мятежник?

Ричард. Я американец, сэр.

Суиндон. Что, по-вашему, я должен думать после такого заявления?

Ричард. По-моему, солдатам вообще думать не полагается, сэр.

Бэргойна этот ответ приводит в такой восторг, что он почти готов примириться с потерей Америки.

Суиндон (позеленев от злости). Арестованный, предлагаю вам воздержаться от дерзостей.

Ричард. Ничего не поделаешь, генерал. Если вы решили повесить человека, вы тем самым даете ему в руки преимущество. Зачем мне быть с вами вежливым? Все равно – семь бед, один ответ.

Суиндон. Вы не имеете права утверждать, будто у суда имеется заранее принятое решение. И потрудитесь не называть меня генералом. Я майор Суиндон.

Ричард. Тысяча извинений! Я полагал, что имею честь беседовать с Джонни-джентльменом.

Движение среди офицеров. Сержанту большого труда стоит удержаться от смеха.

Бэргойн (с отменной любезностью). Кажется, Джонни-джентльмен – это я, сэр, к вашим услугам. Друзья обычно зовут меня генералом Бэргойном.

Ричард отвешивает ему изысканно вежливый поклон.

Надеюсь, вы, как джентльмен и человек разумный, несмотря на ваше призвание, поймете, что если мы будем иметь несчастье повесить вас, это произойдет исключительно в силу политической необходимости и военного долга, без малейшего личного недоброжелательства с нашей стороны.

Ричард. Ах, вот как? Это, разумеется, совершенно меняет дело.

Все невольно улыбаются; кое-кто из самых молодых офицеров, не выдержав, фыркает.

Джудит (все эти шутки и любезности еще усиливают ее ужас). О, как вы можете!