Магнус. Да, но там его вдохновляло присутствие толпы.
Королева. Роберт говорит, что ты совершенно приручил Боэнерджеса.
Магнус. Неправда, вовсе я не приручал его. Я только преподал ему кое-какие правила поведения. Мне приходится нянчиться со всеми новичками в политике, но это совсем не значит, что я их приручаю. Я просто учу их разумно использовать свои силы, вместо того чтобы растрачивать их попусту, валяя дурака. Потом, когда приходится сталкиваться с ними, мне же от этого хуже.
Королева. Благодарности ты все равно не видишь. Им кажется, что ты морочишь их.
Магнус. Да на первых порах так оно и бывает. Но когда доходит до дела, тут уж их не заморочишь: они сами очень быстро перенимают эту науку.
Памфилий входит на террасу с той стороны, где сидит королева.
(Взглянув на часы.) Ах ты боже мой! Неужели явились? Ведь еще нет пяти.
Памфилий. Нет, сэр. Прибыл американский посол.
Королева (с оттенком неудовольствия). Разве ему назначена аудиенция?
Памфилий. Нет, ваше величество. Он, видимо, чем-то взволнован. Я ничего не мог от него добиться. Он желает немедленно видеть его величество.
Королева. Желает!! Американец желает немедленно видеть короля, не испросив предварительно аудиенции! Ну, знаете ли!
Магнус (вставая). Просите его сюда, Пам.
Памфилий выходит.
Королева. На твоем месте я предложила бы ему ходатайствовать об аудиенции в письменной форме, а потом заставила бы дожидаться недельку-другую.
Магнус. Что? Когда мы до сих пор не расплатились с Америкой по военным долгам? И когда в Белом доме сидит такой оголтелый империалист, как Боссфилд? Нет, ты бы этого не сделала, дорогая моя. Ты была бы с ним заискивающе любезна — так же как сейчас буду я, чтоб ему провалиться!
Памфилий (появляясь вновь). Его превосходительство американский посол, мистер Ванхэттен.
Памфилий скрывается. На террасу входит чрезвычайно оживленный Ванхэттен; с видом человека, не сомневающегося в том, что его приходу очень рады, он сразу же устремляется к королеве и так долго и энергично трясет ее руку, что она, озадаченная этим затяжным рукопожатием, в конце концов беспомощно оглядывается на короля.
Магнус. Что с вами такое, мистер Ванхэттен? Этак вы у ее величества все кольца стрясете.
Ванхэттен (отпуская руку королевы). Ее величество извинит меня, когда узнает, какое дело меня сюда привело. Король Магнус, мы стоим на пороге великого исторического события, быть может, величайшего во всей прошлой и будущей истории.
Магнус. Не хотите ли чаю?
Ванхэттен. Чаю! Кто в такую минуту думает о чае!
Королева (довольно холодно). Нам трудно разделить ваши восторги, поскольку мы до сих пор не знаем, чем они вызваны.
Ванхэттен. Вы совершенно правы, мэм. Действительно, нелепо, с моей стороны. Но сейчас вы всё узнаете п сможете судить сами, преувеличиваю ли я все значение, всю неслыханную важность того, что не поддается преувеличению.
Магнус. Милосердный боже! Да вы садитесь, пожалуйста.
Ванхэттен (берет стул и ставит между креслами короля и королевы). Благодарю вас, ваше величество. (Садится.)
Магнус. Вы, по-видимому, хотите сообщить нам какое-то экстраординарное известие. В официальном или в частном порядке?
Ванхэттен. В самом официальном. Будьте уверены. Можете рассматривать то, что я вам скажу, как заявление правительства Соединенных Штатов Америки правительству Британской империи.
Королева. Может быть, мне уйти?
Ванхэттен. Нет, нет, мэм! Пожалуйста, останьтесь. Как супруга царствующей особы вы, может быть, несколько ограничены в своих привилегиях, но как англичанка вы имеете полное право знать то, что я пришел сообщить.
Магнус. Черт побери, Ванхэттен, да в чем же дело, в конце концов?
Ванхэттен. Король Магнус! Ваша страна связана с нашей страной определенными долговыми отношениями.
Магнус. Стоит ли говорить об этом сейчас, когда наши английские капиталисты вложили столько денег в американские предприятия, что вам приходится ежегодно выплачивать нам два миллиарда долларов — после уплаты самим себе процентов по долгу.
Ванхэттен. Король Магнус! Забудем пока о цифрах. Итак, наши страны связаны между собой долговыми отношениями; но в то же время они разделены границей — границей, на которой не увидишь ни одной пушки и ни единого солдата и через которую американские граждане каждый день обмениваются рукопожатиями с канадскими подданными вашей державы.
Магнус. Да, но есть еще морская граница, которую за наш общий счет охраняет Лига наций, и это обходится несколько дороже.
Ванхэттен (встает, чтобы придать своим словам больше внушительности). Ваше величество, долга больше нет. Граница перестала существовать.
Королева. То есть как?
Магнус. Мистер Ванхэттен, уж не хотите ли вы сказать, что в результате какого-то грандиозного катаклизма Атлантический океан поглотил Североамериканский материк?
Ванхэттен. Нет, но произошло нечто, еще более достойное удивления. Британская империя в некотором роде поглотила Атлантический океан.
Магнус. Мистер Ванхэттен, я вас очень прошу по возможности вразумительно рассказать нам, что же все-таки произошло? Садитесь, пожалуйста.
Ванхэттен (усаживаясь на прежнее место). Как вам известно, сэр, было время, когда Соединенные Штаты Америки составляли часть Британской империи.
Магнус. Да, таково предание.
Ванхэттен. Не предание, сэр, а неоспоримый исторический факт. В восемнадцатом столетии...
Магнус. Ну, это давние дела.
Ванхэттен. Что значит какое-нибудь столетие в жизни великой державы, сэр? Позвольте напомнить вам притчу о блудном сыне.
Магнус. Ох, мистер Ванхэттен, это дела еще более давние. А тут, насколько я понимаю, что-то важное произошло не далее как вчера.
Ванхэттен. Произошло, король Магнус. Произошло, и очень важное.
Магнус. Так рассказывайте, что именно. У меня сейчас нет времени заниматься восемнадцатым столетием и блудным сыном.
Королева. У короля через десять минут заседание кабинета, мистер Ванхэттен.
Ванхэттен. Любопытно, какие лица сделаются у ваших министров, король Магнус, когда они услышат то, что я имею вам сообщить.
Магнус. Очень любопытно. Но, к сожалению, я не смогу сказать им, в чем дело, поскольку я сам этого не знаю.
