Оринтия. Какие дела могут быть для вас важнее, чем свидание со мной?
Магнус. Никакие.
Оринтия. Так садитесь на место.
Магнус. К сожалению, как это ни глупо, но нужно управлять государством. А сегодня у нас очередной правительственный кризис.
Оринтия. Но ведь кризис отложен до пяти; мне все рассказал Семпроний. Зачем вы так распускаете этого хитрого жадюгу Протея? Он морочит вас. Он морочит всех. Он морочит даже самого себя, а в первую очередь — все это правительство, которое для вас просто позор. Оно напоминает битком набитый вагон третьего класса. Почему вы позволяете, чтобы подобный сброд отнимал у вас попусту время? В конце концов, за что вам платят деньги? За то, чтоб вы были королем; иначе говоря — чтоб вы плевали на простой народ.
Магнус. Так-то так, но в наше время представления о королевском бизнесе, как выражаются американцы, совершенно перепутались с представлениями о демократии, и потому половина Англии ждет, что я буду плевать на моих министров, а другая половина рассчитывает, что я позволю министрам наплевать на меня. Вот в пять часов и должно решиться, кому быть плевательницей.
Оринтия. И вы не погнушаетесь бороться за власть с Протеем?
Магнус. Что вы! Я никогда не борюсь. Но иногда одерживаю победы.
Оринтия. Если вы только позволите этому позеру, этому комедианту побить вас, не смейте мне больше никогда на глаза показываться.
Магнус. Протей неглуп; а иногда в нем даже проявляются симпатичные черты. Не вижу ничего приятного в том, чтобы побить его; я вообще не люблю никого бить. А вот перехитрить его — это, пожалуй, доставило бы мне кое-какое невинное удовольствие.
Оринтия. Магнус, вы просто размазня. Настоящий мужчина был бы рад сделать из него котлету.
Магнус. Настоящие мужчины не годятся в короли. Я ведь только идол, сокровище мое, и все, что я могу, — это не быть чересчур кровожадным идолом. (Смотрит на часы.) Но мне в самом деле пора. Au revoir! (1)
Оринтия (смотрит на свои часы). Да ведь сейчас только двадцать пять минут пятого. У вас еще масса времени до пяти.
Магнус. Да, но мы всегда пьем чай в половине пятого.
Оринтия (извернувшись, как змея, хватает его за локоть). Бог с ним, с чаем! Я вас напою чаем здесь.
Магнус. Немыслимо, возлюбленная. Джемайма не любит, когда ее заставляют ждать.
Оринтия. К черту Джемайму! Вы не уйдете от меня к вашей Джемайме. (Дергает его с такой силой, что он падает на тахту рядом с ней.)
Магнус. Дорогая, я должен идти.
Оринтия. Пойдете в другой раз. А сегодня останетесь здесь. Послушайте, Магнус, у меня к вам есть очень важное дело.
Магнус. Нет у вас никакого дела. Вам просто хочется, чтобы я опоздал к чаю и Джемайма рассердилась. (Пытается встать, но она тянет его назад.) Пустите, слышите?
Оринтия (продолжая держать его). Почему вы так боитесь жены? Весь Лондон смеется над вами. Все говорят, что вы у нее под башмаком, бедненький.
Магнус. У нее под башмаком! А вот это как называется, по-вашему? Моя жена, по крайней мере, не применяет ко мне физического насилия.
Оринтия. Я не хочу, чтоб вы покидали меня ради вашей старухи.
Магнус. Ну, Оринтия, хватит глупостей. Вы же знаете, что я должен идти. Будьте благоразумны.
Оринтия. Еще десять минут, не больше.
Магнус. Уже и так половина пятого.
Он снова пытается встать, но она удерживает его.
(Переводя дух.) Вы ведь это делаете только со злости. У вас такая крепкая хватка, что я не могу вырваться, не причинив вам боли. Что же мне, позвать стражу?
Оринтия. Зовите, зовите! Завтра утром об этом будут трубить все газеты!
Магнус. Демон! (Собрав все свое королевское величие.) Оринтия! Я вам приказываю.
Оринтия хохочет.
(В бешенстве.) Ну, погоди же, дьявол, я тебя заставлю отпустить. (Снова пытается вырваться, на этот раз уже пуская в ход силу.)
Оринтия обхватывает его обеими руками за шею и держит, злорадно усмехаясь. В дверь стучат, но ни он, ни она не слышат стука. Ему удается оторвать ее руки, но в ту же минуту она обхватывает его снова, поперек туловища. Оба сваливаются с тахты и катаются по полу. Входит Семпроний. На мгновение останавливается, наблюдая эту неприличную сцену, затем торопливо выскальзывает из комнаты и, прикрыв за собой дверь, начинает шумно кашлять и сморкаться; наконец стучит снова, громко и настойчиво. Противники прекращают военные действия и поспешно вскакивают на ноги.
Магнус. Войдите.
Семпроний (на пороге). Сэр, ее величество послала меня сказать, что чай уже на столе.
Магнус. Благодарю вас. (Быстро выходит из комнаты.)
Оринтия (запыхавшаяся, но чрезвычайно довольная собой). Когда король со мной, он забывает все на свете. Да и я тоже. Мне, право, очень жаль, что он опоздал к чаю.
Семпроний (сухо). Объяснений не требуется. Я все видел. (Выходит.)
Оринтия. Скотина! Наверно, подсматривал в замочную скважину. (Вызывающе вскидывает голову и, пританцовывая, возвращается к своему письменному столу.)
ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ
Несколько позже. Дворцовая терраса с низкой балюстрадой, выходящая в сад. Вдоль балюстрады ряд плетеных кресел. Посреди террасы несколько стульев, стоящих в беспорядке, — видимо, на них только что сидели. Из сада можно подняться на террасу по широким каменным ступеням в центре.
Король и королева сидят на террасе у самых ступеней: королева — справа от короля. Он читает вечернюю газету, она вяжет. Рядом с ней рабочий столик, на нем небольшой гонг.
Королева. Почему ты велел оставить стулья на террасе, а не убрать их вместе с чайным столом?
Магнус. Я буду принимать здесь министров.
Королева. Здесь? Почему?
Магнус. Надеюсь, что свежий воздух и предзакатное освещение подействуют на них умиротворяюще. Им тут трудней будет ораторствовать, чем в четырех стенах.
Королева. А ты уверен? Когда Роберт спросил Боэнерджеса, где он научился произносить такие великолепные речи, тот ответил: «В Гайд-парке».
