направить к доследованию, а обвиняемого...' Остальное Гриша не разобрал.

Затем судьи поднялись с мест, покинули зал, а он был уведен без конвоя и не в тюрьму. С тюрьмой покончено!..

В зале творилось нечто невообразимое. Криминальные дамы были вконец разочарованы, блестящий спектакль отменили. Зато среди евреев не наблюдалось особого уныния от того, что 'представление сорвалось'...

Для них это был поистине праздник, такой же большой и значительный, как и пасха.

И было чему радоваться: в двадцатом веке люди убедились наконец, что евреи - не вампиры и не людоеды...

В один из зимних 'ханукальных' вечеров в доме Шапиро царило большое оживление. Давид Шапиро, разодетый по-праздничному, принимал гостей, приглашенных на 'оладьи'.

Впрочем, для гостей не было тайной, что 'оладьи' только играли роль благовидного предлога. Все знали, что у Шапиро сегодня состоится помолвка Бетти с каким-то невзрачным студентом по фамилии Гурвич - Беней Гурвич.

Студент этот, по словам Давида Шапиро, хоть и не блещет богатством, но зато может похвастать своим происхождением от настоящих 'пинских Гурвичей'...

Жених с домашним врачом углубились в шахматную доску и сражались не на живот, а на смерть. А около Бетти увивался высокий, с лысиной во всю голову, знаменитый пинский адвокат.

Бетти светилась счастьем. Но внимательному взору нетрудно было бы заметить на прекрасном лице её черточку затаенной грусти...

Тетя Тойба даже загляделась на племянницу и тяжело вздыхала,

Но на нее никто не обращал внимания. Все были заняты, а Давид и Сарра занимали новых, особо почетных гостей: патронов Давида Шапиро с их сыновьями.

Давид Шапиро шепотом расточал похвалы жениху, рассказывал своим хозяевам о том, что этот Гурвич - необычайный знаток древнееврейского языка, литературы и священных книг, что он всем 'студентам студент'. Вообще... и т. д...

Сарра, счастливая и довольная, увивалась вокруг гостей.

Нелегко далась ей эта помолвка. Немало слов пришлось ей потратить, немало слез пролить, чтобы добиться согласия Бетти на этот брак. Мать не знала, что Бетти получала письма от бывшего квартиранта, так скверно сыгравшего злополучную кровавую шутку. Об этих письмах не знал никто. Даже Гурвич, хранитель всех тайн Бетти... Он догадывался, но ни о чем не спрашивал.

Последнее письмо Гриши Попова заставило Бетти провести три мучительных дня, три бессонных ночи и плакать втихомолку, скрывая свои слезы от всех.

На четвертый день Бетти ответила на письмо. Она рассказала Грише всю правду о чувствах, которые питала к нему вплоть до 'катастрофы' (под этим словом Бетти разумела открытие настоящего имени и положения Гриши). Она пыталась доказать ему, что то, о чем он пишет, было бы безумием: лежащую между ними пропасть ни она, ни он не смогут перешагнуть.

'Вы обнаружили столько героизма, - заканчивала Бетти свое письмо, - будьте же героем до конца! Забудьте, что между нами были иные чувства, помимо чисто дружеских, которые я хотела бы сохранить навсегда...'

Григорий Иванович Попов, получив это письмо, чуть не покончил с собой. Однако он этого не сделал. Отбыв наказание за проживание по чужим документам, он помирился с отцом, поступил в университет и неплохо занимается науками. Он отрезвел, вошел в привычную колею и покатился по ней.

Подлинный Герш Мовшевич Рабинович, отбыв, так же как и Гриша Попов, наказание за обмен документами, только потом почувствовал всю отрицательную силу еврейства.

На его голову посыпалось столько циркуляров, разъяснений и ограничений, что он вынужден был уехать за границу черпать живительную влагу познанья из чужих источников. В наиболее тяжелые моменты своей жизни он переносился мыслью в волшебную страну, где живет зачарованная принцесса, даже не подозревавшая о 'кровавой шутке' и о том, что он был одним из его героев.

 Слова из старинной и традиционной студенческой песни 'Будем веселиться': 'Будем веселиться, пока мы молоды! После приятной юности, после тягостной старости примет нас земля'.

 Помни о смерти (лат.) - напоминание не только о смерти, но и об угрожающей опасности.

 Бизнес.

 Видишь?

 'Шлим-мазл' - неудачник, растяпа.

 Крупнейший в то время сахарозаводчик в Юго-Западном крае, миллионер.