Деревья здесь выглядели очень и очень странно. Все они практически полностью лишились своих крон. Уцелели лишь стволы и самые толстые скелетные ветви. Складывалось впечатление, что над этим лесом пронесся неистовый ураган, который и проредил некогда густые кроны берез и осин. Однако при более внимательном взгляде на окрестности от этой гипотезы приходилось отказаться. Земля под деревьями была чиста, едва ли не ухожена, как в настоящем парке. На ней не обнаруживалось ни одной сломанной веточки. Кустарника и высокой травы тоже не было видно.

— Не нравится мне все это, — пробурчал Леший.

— Да, как-то неправильно вокруг, — поддержал подполковника Нестеров.

— Ветров, двигайся очень медленно, — голос Главного прозвучал в диссонанс чекисту и милиционеру. — И, чтобы не произошло, не вздумайте стрелять.

— А что может произойти? — поинтересовался я, но тут же позабыл о своем вопросе.

Причина этого молниеносного склероза находилась в полусотне метров впереди и справа. Я совершенно отчетливо увидел, как одно из придорожных деревьев раздвоилось, расщепилось пополам. Одна его часть так и осталась стоять слегка наклоненной в сторону дороги, зато другая, опираясь на тонкие длинные лапы, которые я сперва принял за ветви, стала медленно опускаться на землю. Это было существо, напоминавшее огромного, метров семь в длину темно-коричневого богомола. Только в отличие от своего земного прообраза форма его тела была какая-то абстрактная, рубленная. Тварь словно была сделана из неряшливо вырезанного и сваренного ржавого железа. Оказавшись на земле, существо поползло прямо на нас. И ответом на это движение стали щелчки затворных рам.

— Не стрелять! — выкрикнул Главный, а когда бряцание оружия смолкло, уже более спокойно добавил: — Полковник, останови машину. И будет лучше, если выключишь двигатель.

Легка сказать «не стрелять», да еще и «останови». А «выключить двигатель» это, вообще, не в какие ворота! Я с подозрением покосился на ханха.

— Ларги не хищники, — поспешил пояснить тот. — Они питаются целлюлозой. Но в случае необходимости могут защищаться. И окончательно доломать бронетранспортер им не составит труда. А там уж в гневе могут добраться и до нас.

— Так что делать? — я все еще не решался нажать на тормоз.

-То что я сказал. Остановиться и дать ему ознакомиться с нашей машиной, понять, что она несъедобна и не представляет опасности. Убедившись в этом, ларг телепатически передаст новость всем остальным обитателям колонии. Вот тогда мы сможем свободно проехать.

— Эх, смотри не ошибись.

Мне не очень нравилась эта идея. Не заклинь башню, я бы ни за что не дал этому страшилищу ползать по броне «302-го». Но, похоже, ханх был прав, и другого выхода сейчас не было. Именно поэтому я послушно остановил машину и заглушил двигатель.

Чудовище заходило на нас с правого борта. Медленно перебирая лапами, оно ползло через узкую полосу мертвой бурой травы, окаймлявшей трассу. Вскоре я уже не мог его видеть и оценивал ситуацию только лишь со слов своих товарищей, которые наблюдали за бестией сквозь амбразуры и два все еще каким-то чудом уцелевших ТНПО-115.

— Уже близко. Шагов десять осталось, — сообщила Лиза.

— У него на передних лапах клешни, как у рака, — почти шепотом добавил Пашка.

— Броню, пожалуй, не возьмет, а вот колеса может и попортить, — высказал свое мнение Леший.

— Да, клешни у ларгов выделяют едкий экстракт… — начал было Главный, но Нестеров его оборвал.

— Тише, ты, знаток, блин… Эта тварь уже совсем рядом.

Я заметил как внимательно, можно сказать испытывающее и оценивающе милиционер и ханх поглядели друг на друга. Главного я понимал. Он опасался Анатолия. А вот майор… Нет, все же в его взгляде не сквозила жажда крови. Скорее всего, это было пристальное внимание матерого мента, который заподозрил в своем собеседнике некую «криминальную» червоточинку. Однако все эти взгляды, как впрочем и мои физиономические исследования, оборвал резкий скрежет по металлу.

С этого момента никто больше не произнес ни слова. Да какого там нафиг слова! Люди боялись даже пошевелиться. Все замерли, крепко стиснув свое оружие.

Скрежещущих звуков становилось все больше. Тварь явно надумала вскарабкаться на крышу «восьмидесятки». Это у нее получалось не очень. Утыканные шипами лапы скользили по гладкой броне. Но зверюга оказалась настырная, и вскоре ее осторожные шаги послышались прямо у нас над головами. Прежде всего ларг испытал на прочность ствол КПВТ, выяснил, что он не пригоден в пищу и вроде как успокоился. По крайней мере пулемет перестал ходить ходуном. Правда тут же загрохотали крышки воздухопритоков и люки над агрегатом охлаждения. По тому, как быстро тварь переключилась с башни на моторно-трансмиссионное отделение, я понял, что она одинаково ловко орудует всеми шестью своими лапами. И еще… Силища в них наверняка таилась сумасшедшая. А потому черти его знает, что будет, когда зверюга решит проверить верхние десантные люки.

Судя по всему, об этом думал не я один. Все, кто находился в десантном отделении, глядели именно туда. Лиза нервно поглаживала спусковой крючок винтовки, а Пашка поднял свой «укорот» так, что раструб пламегасителя едва ли не утыкался в крышку одного из люков. Напряжение возросло до предела. Казалось, что внутрь БТРа закачали какой-то взрывчатый газ, и теперь самая крохотная искра может вызвать его детонацию.

Я молил бога, чтобы этого не произошло, но этот гребаный чувак в зеленой бандане как всегда прошляпил мою просьбу. Крышка того самого люка, под которым притаился Пашка, вдруг заходила ходуном. Ее пытались открыть, ее старались сколупнуть, подцепив за один из краев. Не знаю уж чем десантный люк так не угодил бестии. А, может, просто так показалось, ведь недаром говорят, что у страха глаза велики. Но именно этот вырвавшийся из-под контроля страх и взорвал выдержку кое-кого из нашего экипажа.

Фомин вскочил на ноги и, прежде чем я успел закричать «нет!», распахнул амбразуру, проделанную в крышке люка.

— Стреляй! — заорал он дурным голосом.

Крик этот был обращен к Пашке, и пацан бессознательно, подчиняясь приказу взрослого, послушно сунул ствол своего АКС-74у в открывшуюся в потолке дыру.

— Нет! — мы с Главным все-таки успели закричать, только толку от этого оказалось мало. Пашка успел нажать на спуск, и стальное чрево БТРа наполнил грохот длинной автоматной очереди, звон барабанящих по полу стреляных гильз.

Буквально вслед за этим сверху последовал удар, затем второй и третий. Их сила и ярость была такова, что машина закачалась и жалобно заскрипела своей изувеченной подвеской. Видать наш несовершеннолетний стрелок чудом угодил в какую-то жизненно важную точку, и огромная тварь то ли бесновалась от боли, то ли билась в предсмертных судорогах.

Выяснять это не было ни времени, ни возможности. Уже через секунду я давил на кнопку запуска двигателя. Вот теперь уже все равно. Прикинуться безобидным несъедобным куском железа не получилось, а значит наплевать! На все наплевать! На тишину, на кротость, на миролюбие.

— Огонь! — вскричал я. — Огонь по всему, что движется!

Машина послушно рванулась вперед. Сперва на крыше что-то громыхало, но уже через десяток секунд эти звуки смолкли, и БТР пошел куда более резво. Все это могло означать лишь одно — наш первый противник вышел из игры и вряд ли дальше в нее вернется. Однако где-то рядом остались его партнеры.

Они не заставили себя долго ждать. Должно быть Пашкин крестник все же передал своим собратьям известие о непрошенных гостях, а может те сами услышали рев мотора и гулкое эхо выстрелов. Как бы там ни было, лес по обеим сторонам дороги мигом ожил. Сами деревья будто двинулись нам навстречу.

Конечно же никакие это были не деревья, а ларги, твари, соперничающие размером с самим БТРом. Чтобы пробиться сквозь них, надо больше, чем полдюжины автоматных стволов. Эх, товарищ Владимиров, жалко, что вы не с нами!

Не знаю почему, я оглянулся. Словно позвал кто, словно почувствовал у себя за спиной присутствие башенного стрелка. Но нет, подвесное сиденье по-прежнему оставалось пустым. Оно с едва различимым