то существующей рукописи, ведь литераторы, коллеги Плиссона, уверяли, что американским романистам недостает воображения. Может, это алхимический трактат? Записки тамплиеров? Список постыдных родственных связей? Считавшийся утраченным текст Аристотеля? Морис невольно продолжал громоздить догадки. И что, если Крис Блэк или тот, кто скрывается за этим псевдонимом, вовсе не напыщенная посредственность, возомнившая себя гением, а честный исследователь, эрудит, один из тех блестящих, не слишком щедро оплачиваемых интеллектуалов, коими славятся американские университеты… Может, это писал кто-то вроде него, Мориса Плиссона? Честный ученый, который подрядился изготовить это гнусное варево, так как было необходимо рассчитаться с долгами или кормить семью. И может, это не такая уж скверная книга…

Морис решил, что стоит отпустить бедному писателю грехи и переключить мысли на более серьезные темы. Так что, едва ли сознавая, что он делает, Плиссон, выкладывая из дорожной сумки провиант, в считаные секунды стянул книгу и, по пути от машины в свою комнату, незаметно опустил ее в керамическую подставку для зонтиков.

Сильвия, хлопотавшая на кухне над приготовлением ужина, ничего не заметила. Опасаясь, чтобы она не вспомнила о своем романе, Морис снизошел до того, что предложил включить телевизор, не преминув уточнить, что сам он не станет менять привычек и, отужинав, сразу отправится спать.

Стоит ей устроиться в кресле перед телевизором, книга вылетит у нее из головы — она будет сидеть как приклеенная до последнего метеопрогноза.

Расчет оправдался. Сильвия, осчастливленная тем, что кузен не чурается столь обыденных радостей, как вечерний фильм по телику, провозгласила, что им предстоят великолепные каникулы, они были совершенно правы, отказавшись в этом году от путешествий, — это благая перемена.

Отсидев полчаса перед экраном, Морис, который так и не понял сюжета, демонстративно зевнул и уведомил, что отправляется спать.

— Не беспокойся, не приглушай звук, я так устал с дороги, что тотчас засну. Спокойной ночи, Сильвия.

— Спокойной ночи, Морис.

В прихожей он выудил припрятанную книгу, сунул ее под рубашку и быстро поднялся к себе, наскоро умылся, закрыл дверь и устроился в кровати с «Комнатой мрачных тайн».

Я только узнаю, что это за рукопись шестнадцатого века, решил он.

Через двадцать минут этот вопрос его уже не волновал; критическое отношение к тексту продержалось лишь несколько страниц; дочитав первую главу, он не переводя дух приступил ко второй; по мере чтения сарказм его таял, как сахар в чае.

К своему громадному удивлению, он узнал, что агент ФБР Ева Симплон, оказывается, лесбиянка; это открытие настолько поразило его, что он утратил способность судить о поступках и мыслях изображенной автором героини. К тому же маргинализация, на которую была обречена героиня из-за своей сексуальной ориентации, напомнила Плиссону о его собственной физической ущербности и связанном с этим одиночестве, так что он незамедлительно ощутил прилив симпатии к Еве Симплон.

Услышав, как Сильвия выключила телевизор и, грузно ступая, поднялась по лестнице, он сообразил, что ему положено спать. Устыдившись, он погасил лампу у изголовья кровати. Нельзя допустить, чтобы кузина проведала о его бодрствовании! Не говоря уже о том, что он стянул ее книгу! Ведь она может забрать ее…

Минуты, которые он был вынужден провести в темноте, показались ему нескончаемо долгими. Дом был наводнен тысячами непонятных звуков. Позаботилась ли Сильвия о том, чтобы закрыть на ночь двери? Конечно же нет! Она доверчива по натуре. Вряд ли она отдает себе отчет в том, что они поселились в странном доме, возведенном на отшибе, в диких местах. Кто поручится, что этот район не кишит бродягами, негодяями, подозрительными типами, которые без малейших угрызений совести прикончат любого из-за кредитной карточки?! Может даже, здесь орудует маньяк, который проникает на виллы, чтобы прикончить их обитателей… Серийный убийца. Кровавый Мясник ардешских ущелий. Или целая банда… Конечно, в этих краях об этом знают все, кроме них, они только что прибыли, и никто не предупредил их, так что они с Сильвией представляют собой легкую добычу! Его пробила дрожь.

Вот дилемма: встать и проверить, все ли закрыто, потревожив Сильвию, или же позволить подозрительным типам проникнуть в дом, а самому забраться в шкаф или спуститься в подвал. В этот момент тишину ночи прорезал какой-то мрачный звук.

Сова?

Ну да, конечно.

Или же человек, который подражает крику совы, чтобы подозвать сообщников? Классический преступный прием, не так ли?

Нет! Конечно это сова.

Крик повторился.

Морис покрылся испариной, вдоль позвоночника пробежали мурашки. Что могло означать повторение крика? Свидетельствует ли оно о том, что это действительно сова, или же это откликнулся сообщник?

Он встал, надел растоптанные домашние туфли. Нельзя терять ни минуты. Не важно, что подумает Сильвия, банда психопатов тревожила его куда больше, чем реакция кузины.

Рванувшись в коридор, он различил звук льющейся воды, доносившийся из душа, и успокоился: Сильвия не услышит, что он спускается.

Оглядев внизу залитые призрачным светом гостиную и столовую, он с ужасом понял, что она вообще все оставила открытым. Ни задвижки на окнах, ни стеклянные двери, выходившие на террасу, не были закрыты — достаточно разбить стекла, чтобы попасть внутрь. Ключ торчал во входной двери, она даже не повернула его! Вот дурочка! С такими людьми может случиться все что угодно, вплоть до резни.

Он поспешно вышел из дому и, не теряя ни секунды, принялся закрывать деревянные ставни, перебегая от окна к окну, не смея взглянуть на дальние деревенские дома, серевшие где-то за спиной; ему было страшно, казалось, что в любой момент неведомая рука может обрушить удар на его затылок и оглушить.

Плиссон вернулся в дом, повернул ключ в замке, закрыл оконные задвижки и щеколды, затем предпринял новый рейс, блокируя деревянные решетки.

После ночной пробежки пришлось присесть, чтобы отдышаться. Учащенный пульс постепенно пришел в норму, поскольку вокруг все было спокойно. Плиссон осознал, что приступ острой паники прошел.

Да что с тобой такое, бедняга Морис?! Когда ты в последний раз переживал такие страхи?! — подумал он.

Ему вспомнилось, каким боязливым он был в раннем детстве, но он здраво рассудил, что подобная хрупкость осталась в тех давних временах, в том исчезнувшем мире вместе с маленьким Морисом, которого больше нет. Но ведь страхи порой возвращаются?

Должно быть, это все из-за книги, решил он.

— Гордиться тут, пожалуй, нечем, — процедил он сквозь зубы.

Плиссон поднялся к себе.

Протянув руку, чтобы погасить свет, он заколебался.

Может, пробежать еще пару страниц?

Но если не погасить лампу, Сильвия, выйдя из комнаты, увидит, что из-под двери кузена выбивается свет, удивится, что он до сих пор читает, хотя предупредил, будто его клонит ко сну.

Пошарив, он вытащил из бельевого шкафа пуховую перинку, придвинул ее под дверь, чтобы ликвидировать щель, зажег свет и вновь открыл книгу.

Эта Ева Симплон его не разочаровала. Она рассуждала в точности как он, высказывала критические замечания, рискуя потом пострадать из-за своих умонастроений. Да, все как у него. Эта женщина производила сильное впечатление.

Перевалив за двухсотую страницу, он ощутил, что отяжелевшие веки смыкаются, и решил, что на сегодня хватит. Взбивая подушку и устраиваясь поудобнее, он припомнил многочисленные постраничные отсылки к прежним приключениям, которые пришлось пережить героине. Какое счастье! Он сможет раздобыть другие книги о Еве Симплон.

По сути, Сильвия была недалека от истины. Конечно, это не великое литературное произведение, зато