неожиданности боцман выпустил ведро из рук. Наклонив голову, он стал вытирать мокрое лицо.

Пораженный этим происшествием, боцман долго не мог выговорить ни слова. А тем временем тигр просунул между решеткой лапу и стал отодвигать задвижку, которой была заперта дверь клетки.

«Что это с ума я сошел, или пьян?» – подумал боцман, шаг за шагом отступая от клетки.

Тигру удалось отодвинуть задвижку и отворить дверь. Полосатая бестия выскользнула из клетки. Одним прыжком боцман очутился возле дерева, на одной из веток которого висела винтовка, схватил ее, прицелился и спустил курок. Металлический щелчок иглы, ударившей в пустоту, свидетельствовал о том, что винтовка не была заряжена.

– Будьте осторожны, Ян! – крикнул боцман, отбрасывая бесполезную винтовку. В его руке блеснуло лезвие охотничьего ножа.

Но тигр не спешил нападать на отважного охотника. Он медленно встал на задние лапы и сказал человеческим, очень знакомым боцману голосом:

– Не бойся, морячок, а тебя не съем, хотя у меня в кишках уже давно урчит от голода!

Смуглое лицо моряка посерело от возмущения. Он выпрямился и вложил нож в ножны. Из-под шкуры тигра показалось лицо Томека.

Проглотив набежавшую слюну, боцман процедил сквозь зубы:

– Ну, ну, неплохо вы позабавились на мой счет!

– Мы очень извиняемся перед вами, боцман и клянемся, что это вовсе не была шутка, – серьезно сказал Смуга. – Это была генеральная репетиция, попытка выяснить, можно ли укрыть ссыльного в клетке, надев на него тигровую шкуру.

– Превосходно! Попытка увенчалась успехом! – восклицал Томек, сбрасывая с себя тигровую шкуру. Он подбежал к изумленному моряку, обнял его, потом проделал тоже со Смугой и спросил: – Довольны ли вы?

– Конечно, Томек! – ответил Смуга. – Если нам удалось провести такого молодца, как боцман, то можно считать твою идею выдержавшей самый суровый экзамен.

– Павлов побоится подходить к клеткам, – говорил Томек. – Другое дело боцман! У меня мороз пробежал по коже, когда он схватил винтовку, а потом достал нож. Даже настоящий тигр мог бы испугаться.

Чувствительный к лести моряк посветлел лицом и буркнул;

– Ну что ж, раз дело обстоит так, я не могу на вас сердиться. Чтобы освободить несчастного ссыльного, я охотно дам обмануть себя несколько раз. Но вы молодцы что надо! Действительно, фокус с тигром – это первоклассная идея! Если такой опыт провести с этим подлецом Павловым, его кондрашка на месте хватит! Я уже стал было думать, что сегодня вся дикая скотина на меня ополчилась. Если бы не медвежата, то я мог бы подумать, что и медведица в тайге была переодета...

– А что, у вас была какая-то встреча с медведями? – поинтересовался Томек.

– Да так, ничего особенного, сущая мелочь! При случае расскажу. Но откуда вы достали шкуру?

– Томек убил тигрицу, бродившую вокруг лагеря, а Нучи, под предлогом будто отводил домой раненых собак, взял ее к себе и выделал как надо, – пояснил Смуга.

– Наверно, это было тогда, когда ты ночью стрелял в тайге, а твой уважаемый папаша потом ругал тебя за это, – догадался боцман. – Но в таком случае вы должны были посвятить в тайну Нучи. А что будет, если он нас предаст?!

– Успокойтесь, во-первых, я ему не все сказал. Во-вторых, это верный человек, и не меньше нас ненавидит жандармов.

– Конечно, это человек, достойный доверия, раз Серошевский[26] вспоминал о нем твоему отцу, – сказал Смуга.

– Думаю, что вы правы, я тоже знаю Серошевского, – похвалился боцман. – Еще подростком, в Варшаве, я работал учеником слесаря в железнодорожных мастерских. Там я видел Серошевского и Варыньского[27], когда они вели агитацию в пользу социализма. Каждый из них был, пожалуй, не старше восемнадцати лет, а говорили они, как профессора. Башковитые парни и настоящие патриоты!

– Вот, поэтому царь их и преследует, – добавил Томек. – Ну, ну, боцман, я и не подозревал, что у вас такие выдающиеся знакомые! Вацлав Серошевский из ссыльного превратился в писателя и заслуженного исследователя Азии, а Людвик Варыньский, за то, что основал первую польскую рабочую партию, вместе с пятью товарищами был приговорен к виселице.

Боцман печально покачал головой и сказал:

– Я прекрасно помню судебный процесс членов партии «Пролетариат», на котором судили Варыньского. Хотя ему тогда удалось избежать смертной казни, но он и так погиб в тюрьме. А вот Серошевскому повезло! Он пятнадцать лет прожил в Сибири! Мне приходилось даже читать его книгу о якутах, за которую царь разрешил ему вернуться на родину. Ну, если Серошевский рекомендовал Нучи твоему отцу, то, пожалуй, ему можно доверять.

– Я, конечно, предпочитал бы не посвящать чужих в наши планы, но в этом положении помощь со стороны Нучи может быть нам очень полезна.

– Если бы вы слышали мою беседу со старым следопытом, вы перестали бы опасаться. Я ему верю! – горячо убеждал друзей Томек.

– Не возражаю, на союзников у тебя есть нюх, – согласился боцман.

– Ну, друзья! Довольно разговоров! – прервал их беседу Смуга. – Скоро могут вернуться наши. Давайте примемся за работу! Томек, ты хорошенько спрячь тигровую шкуру во вьюках, а вы, боцман, готовьте обед, а то мы все порядком проголодались.

Вскоре из котла, подвешенного над огнем, поплыл аппетитный запах. Боцман с поварешкой в руках просто двоился и троился, готовя обед и одновременно забрасывая друзей вопросами.