Русская белая эмиграция не была исключением, нарисованная Ф. Энгельсом картина наблюдалась и среди ее политических течений. Об этом свидетельствуют материалы данной книги. И в то же время в России были совсем другие масштабы эмиграции потерпевших поражение политических сил, другой накал борьбы после первой в мире победоносной пролетарской революции.
Белая эмиграция образовалась в ходе революции и гражданской войны, а итог этому явлению был как бы подведен уже в годы второй мировой войны. Двухмиллионная белоэмигрантская масса, таившая когда-то серьезную опасность для молодой Советской республики, исчерпала себя. Из года в год терпели крах неоднократные попытки объединить силы контрреволюции за рубежом, не выдержала столкновения с жизнью антисоветская идеология белой эмиграции.
«Наша сила — полная ясность и трезвость учета всех наличных классовых величин, и русских и международных…» — писал В. И. Ленин в апреле 1921 г., имея в виду и обосновавшуюся за рубежом контрреволюцию2. Он призывал к систематическому сравнению и изучению того, как она организуется, как пользуется тем или иным случаем, чтобы угрожать Советской власти. На III конгрессе Коммунистического Интернационала В. И. Ленин /208/ просил иностранных товарищей специально заняться этим вопросом. Такое исследование, считал он, может оказать сильное воздействие на международный рабочий класс с точки зрения коммунистической пропаганды. Тогда это были вопросы практической политики. Теперь белая эмиграция принадлежит истории.
Изучение событий и фактов, приемов и методов, тенденций и направлений, связанных с деятельностью зарубежной контрреволюции, вооружает нас опытом истории, позволяет лучше представить и оценить всю сложность тогдашних внутренних и внешних условий Советской республики. Разработка данной темы находится как бы в русле изучения истории Великой Октябрьской социалистической революции и гражданской войны в СССР, является ее продолжением, неразрывной частью.
Научное и познавательное значение исторического исследования, его актуальность определяются разными факторами и показателями. Многое зависит от состава источников, их новизны и содержания. Автору этой книги повезло — перед ним был огромный массив архивных документов. Оставалось только извлечь из него необходимые факты. Но это было делом далеко не простым. В результате довольно тщательного отбора была использована лишь незначительная часть тех материалов, которые удалось собрать за многие годы.
Белая эмиграция, в широком смысле включавшая в себя всех тех, кто покинул родину после Октябрьской революции, была своего рода осколком старой России. От крайних монархистов до меньшевиков и эсеров — в этом широком спектре политических группировок шла постоянная внутренняя борьба партий и течений, классовых и сословных интересов, тактических принципов. И одновременно предпринимались неустанные попытки объединить разрозненные силы, сплотить их вокруг «признанных» вождей, лидеров или «претендентов». Все они пытались найти поддержку у империалистов Европы, Азии или Америки, все внушали себе, что найдут опору внутри Советской России. Тогда были и бесконечные угрозы, и попытки использовать изменения в международной обстановке, чтобы подогреть захватнические инстинкты иностранного капитала, и организация подрывной работы. Непосредственное влияние на политическую активность эмиграции оказывала международная обстановка. Зарубежная контрреволюция пыталась использовать в своих интересах всякое ее обострение, любую антисоветскую кампанию. Так было в 1927 г., когда против СССР открыто выступило английское правительство, в 1929 г. — во время конфликта на КВЖД, в 1933 г. — в связи с приходом к власти фашистов в Германии и т. д. Пожалуй, общей чертой многих лидеров эмиграции было свойственное им долгое время преувеличение своих возможностей, непонимание значения тех коренных изменений, которые происходили в Советской России.
Всякого рода комитеты, союзы, объединения, советы, общества, /209/ братства, центры, группы, делегации вели бесконечные заседания, принимали решения, проводили съезды и совещания. Одним из приемов, которым пользовались эмигрантские деятели, были заявления о «надклассовости» и «надпартийности» их интересов. Такого рода линия была рассчитана на обман не искушенных в политике людей. История эмиграции показывает, что ее политическим деятелям трудно, невозможно было скрыть свои классовые, сословные интересы.
Пестрота картины эмигрантской политической жизни, создавая определенные трудности для ее исследования, тем не менее позволяет выявить и проследить некоторые основные тенденции. Можно сказать, что на протяжении десятилетий неотъемлемой, характерной чертой истории эмиграции было развитие и переплетение двух процессов: с одной стороны, разъединения, дробления, вырождения старых и новых эмигрантских группировок, с другой — признания новых политических реальностей, краха антисоветской идеологии, изживания непримиримости первых лет эмиграции многими ее представителями.
Многолетняя, непрерывная, то скрытая, то явная борьба зарубежной контрреволюции против Советской власти наносила определенный ущерб нашей стране, отвлекала немалые силы и средства на пресечение всякого рода враждебных акций. Белоэмигрантские политические группировки постоянно снабжали наиболее реакционные антисоветские силы в капиталистических странах лживой информацией о своей бывшей родине, сотрудничали с самыми непримиримыми врагами первого в мире социалистического государства. Все это во многом осложняло и без того напряженную обстановку и отнюдь не облегчало советскому народу его созидательный труд.
В конечном же счете эта борьба, все усилия белой эмиграции ослабить и расшатать Советскую власть окончились явным провалом. Люди, которые жили идеями и взглядами вчерашнего дня, оказались неспособными ни выдвинуть ясную и четкую программу, ни объединить свои силы.
Вопросы политической истории занимают главное место в этой книге, но в ней рассматриваются и другие аспекты эмигрантской жизни: культурный, социальный, бытовой, дела и судьбы людей, потерявших Родину.
Трагедия эмиграции состояла в том, что она не только физически, но и духовно на долгие годы оторвалась от своей родины, своего народа, ее жизнь развивалась как бы в пустом пространстве, не имея родной питательной почвы. Острую психологическую драму переживали многие из тех, кто не смог принять революцию, созданный ею новый уклад общественной жизни, победу идей пролетарского интернационализма, не мог понять историческую обусловленность этих событий.
Сознание иллюзорности своего положения, все большее понимание существующих политических реальностей, признание силы Советской власти, патриотические чувства заставляли менять /210/ «вехи» представителей разных кругов эмиграции. Эти сложные, противоречивые процессы получили отражение в сменовеховстве, возвращенческом и оборонческом движениях. Новое размежевание произошло в годы Великой Отечественной войны. Когда в ее ходе наступил коренной перелом, он вызвал в рядах эмиграции усиление антифашистских настроений, активизацию участия ее представителей в движении Сопротивления. Оказались несостоятельными, не выдержали проверки историческим опытом распространявшиеся в эмигрантских политических кругах теории об определяющей роли самодержавия в русском историческом процессе, об «азиатской исключительности» большевизма, о фатальной отсталости России от передовых капиталистических стран, о советском опыте как исторической аномалии, кратковременном эпизоде и др. Давно обанкротились и самые разные прогнозы о скорой гибели Советской власти или ее перерождении, с которыми так любили выступать эмигрантские деятели. Вместе с другими противниками социализма они не раз предрекали неизбежный крах нашей партии и Советской стране. Прошли годы, и о большинстве этих людей давно уже забыли.
Известно, что под влиянием эмигрантских концепций складывался в значительной своей части идейный арсенал антикоммунизма и антисоветизма в первые десятилетия после Октябрьской революции. Черпая многие данные из эмигрантских источников, западные советологи строили безответственные догадки, создавали беспочвенные теории. Но жизнь заставила приспосабливаться к изменяющимся условиям, отбросить наиболее примитивные схемы, встать на путь более трезвого, реалистического подхода к проблемам современности. Сейчас некоторые буржуазные авторы признают бесперспективность поиска разного рода альтернатив социалистическому строю в СССР и в других социалистических странах. Известный английский советолог Алек Ноув назвал такой «поиск» «контрфактологическим подходом». Он не может быть плодотворным, пишет Ноув, хотя в истории существуют альтернативы, их ограничивают реально действующие социальные, экономические, военные факторы, включая исторических личностей. По этой причине, делает вывод автор, теряет смысл имеющая еще хождение на Западе гипотеза «о возможностях
