– Широкогорлова Светлана Ильинична.

Кум тоже представился.

– А можно ли кое-что у вас узнать?

– Смотря что… – непробиваемо серьезно ответила Светлана Ильинична. Они уже достигла конца лестницы и остановились рядом с будкой, в которой сидел солдат «на кнопке».

– Как зечка может зале… Забеременеть.

Впервые за все короткое время знакомства Широкогорлова изобразила нечто, напоминающее улыбку:

– Об этом лучше поговорить в моем кабинете.

– Я согласен.

Выйдя через тугую дверь на территорию зоны, Игнат Федорович обнаружил перед собой совершенно пустынный плац. Всех зечек и прапорщиц как не бывало. Для Лакшина всегда являлось чудом, как несколько сотен человек могут так быстро перемещаться. Впрочем, вспомнилось куму, часть женщин спешила к своим младенцам,

Санчасть в этом месте достаточно сильно отличалась от подобного учреждения в мужской колонии. Здесь, конечно, висели стандартные санитарные агитки, типа «мойте руки» и «уничтожайте вшей», но, между ними, чего никогда не допустил бы у себя Поскребышев, в изобилии произрастали какие-то растения в горшочках, располагались разноцветные вязаные салфетки, макраме.

Прошествовав по безлюдному коридору, Светлана Ильинична остановилась перед дверью с табличкой, отперла замок и, пропустив вперед майора, вставила ключ с обратной стороны. Лакшин с интересом рассматривал скромное, скорее даже аскетичное, убранство кабинета. Стол, стулья, шкаф, все облупившееся, покосившееся. Над столом – репродукция «Грачи прилетели», какие-то схемы, графики.

– Мне не хотелось говорить с вами там… – медленно подбирая слова, произнесла Широкогорлова.

– Понимаю. – Кивнул Игнат Федорович.

– Видите ли… Я, конечно, не имею права просить вас о чем-то, особенно о том, чтобы вы повлияли на Типцова. Я осознаю, что это и глупо, и бессмысленно, и вряд ли даст какой-то результат…

– Да уж, на Парафина не особо повлияешь. – Согласился Лапшин.

– Судя по тому, что я о вас слышала, вы достаточно умный и образованный человек.

Кум скромно промолчал, ожидая, какой из этого последует вывод.

– Поэтому я прошу вас о помощи несколько иного рода… – Врачиха выждала несколько секунд, прежде чем завершить свою фразу, – Помогите мне разобраться с тем, что здесь происходит.

– С удовольствием. – Усмехнулся кум, – Только мне хотелось бы узнать, что именно тут творится.

– Да вы уже все слышали и видели. – Женщина печально вздохнула. – Этот вал беременностей, вчерашнее убийство… Скажите, что вы обо всем этом думаете? Можно с этим что-нибудь сделать?

– Смотря, что вы хотите… – Уклончиво произнес кум.

– Я хочу, чтобы в лагере был порядок. Чтобы он не превращался в филиал детского дома. Чтобы эти несчастные женщины не рожали еще более несчастных детей! Вы знаете, в три года их должны отделить от матери и послать на воспитание в интернаты. Представляете, какая это травма для малыша! А воспитание? Начало жизни в тюрьме, что может быть ужаснее?!

– А что, раньше здесь не зале… Беременели? – полюбопытствовал Игнат Федорович.

– Беременели, беременели… – горько усмехнулась Широкогорлова. – Но не в таких количествах. Были, конечно, нелегальные, как вы выражаетесь, «залеты», но чтобы сразу несколько сотен! Такое практически невозможно!

– Но случилось. – Отметил Лакшин.

– Да. И это как раз то, что не дает мне покоя.

– Вы упомянули о нелегальных беременностях. Что это такое и как делается?

– Схема проста, – Светлана Ильинична слегка покраснела, – или соблазнить кого-то из мужского контингента, а их здесь крайне мало, или воспользоваться услугами тех подружек, которые ходят на длительные свидания. Видите ли, живые сперматозоиды могут до трех суток сохраняться в мякише белого хлеба.

– И это, как я понимаю, здесь весьма ходовой товар? – Предположил майор.

– Да. – Кивнула врачиха. – В нашем лагере очень тяжелые условия, вот женщины и ищут всякие лазейки, чтобы улучшить условия содержания. А ребенок – самое лучшее для этого «средство».

– Думаю, я кое-что могу вам рассказать… – Начал Игнат Федорович. – Недавно я узнал, что наши зоны соединяет подземный ход.

Повествование кума не заняло много времени. Светлана Ильинична слушала, не перебивая, и лишь когда майор сказал последнюю фразу, женщина позволила себе недоверчиво хмыкнуть:

– Вы хотите убедить меня в том, что наши бабы каждую ночь бегают туда-сюда несколько километров, чтобы переспать с вашими зеками?

Лакшин не нашел чего возразить. Казалось бы, вот она, стройная схема: зеки и зечки, тайный проход, оргии на четвертом этаже монастыря и, как следствие – куча младенцев. Но вопрос врачихи вдребезги разбил всю конструкцию. Действительно, на подобное путешествие, туда и обратно, даже бегом, должно было уйти не меньше трех-четырех часов. А за это время отсутствие зечек обязательно должны были заметить. Разве что организаторы этой «тропы» в сговоре с прапорщицами. Причем сразу со всеми. Но это уж совершенно нереально.