– Ответь, что всё хорошо.

– Я уже устала отвечать одно и то же. Задолбала. Так хочется её матом послать. Переживает за свои денежки. Трясётся. Отдых ей впрок не идёт. Ненавижу!!!

– В любом случае, надо ответить.

– Так и хочется ей написать, что на её денежки я себе красный «бентли» купила. Если бы она подобное сообщение прочитала, то, наверное, уже умерла бы от разрыва сердца. Она же думала, что от меня десятью тысячами долларов отделалась. Выставила меня, как пушечное мясо. Нате, стреляйте, а сама решила пересидеть. Расчётливая дрянь. Слишком дёшево она мою жизнь оценила. А меня эта дура вместе с этим клубным кобелём недооценила.

– Нина, за что ты её так ненавидишь? За то, что у неё есть деньги? Но ведь они же теперь твои и ты ей это место ни за что не отдашь.

– За то, что она родилась с золотой ложкой во рту. Ненавижу мажоров.

– Но ты же ничего про неё не знаешь. Может, она всего сама достигла? Разве только мажоры делают карьеру?

– Послушай, а что ты за неё заступаешься?! – неожиданно взорвалась я.

– Да я не заступаюсь, – растерялся Андрей. – Просто ты сама себя ешь.

– Что хочу, то и делаю! А она сука! Холёная, зажравшаяся, богатая, конченая сука, и другого имени ей нет. Понял?!

– Понял.

Протянув Андрею мобильный, я раздражённо произнесла:

– Дай ей сам сообщение, а то я сейчас точно что-нибудь не то напишу. Отправлю её в клуб к Сергею стриптиз танцевать. Там ей и место, а в перерывах пусть он её в своём кабинете дерёт.

– Какой красивый телефон, – заметил Андрей и стал писать сообщение.

Перед тем как выйти из квартиры, я спросила с тревогой:

– Андрей, меня точно не убьют?

– Не волнуйся.

– Легко сказать, не волнуйся.

– Пока ты со мной, тебе ничто не угрожает. У дома стоит машина с нашими людьми, которые уже обыскали весь двор. Со всех сторон ведётся наблюдение. Ни один киллер сюда не сунется, а даже если и сунется, то у него ничего не получится. Наша служба безопасности сейчас отрабатывает все связи Нины.

– Хреново отрабатывает. Если бы не ты, то меня бы вчера убили.

– Нин, ну есть же определённые сложности. Сама понимаешь. Со взрывом твоей машины всё более- менее понятно, очевидно, тебя хотели запугать.

– А вчера тоже хотели запугать?

– Вчера хотели убить.

– Вот и я про то же.

– Пойми, все нюансы известны только настоящей Нине. Уж она-то явно знала, кто хотел её запугать.

– Думаешь?

– Да я в этом просто уверен. Кому-то перешла дорогу, помешала. А может быть, даже кого-нибудь кинула, не рассчиталась. Мы можем только усиленно тебя охранять, а выдвигать версии нам трудно. Настоящую правду и истинное положение дел знает только она.

– Эта сука кого-то кинула, а мне отдувайся.

– Нина, я рядом. А это значит, что тебе ничто не угрожает.

– Обещаешь?

– Обещаю.

– Только не забывай, что о наших с тобой отношениях никто не должен знать.

– Нина, могла бы и не предупреждать. Я же на голову не отмороженный. Всё прекрасно понимаю.

– Я когда тебя увидела, то сразу подумала, что ты очень умненький и сообразительный мальчик.

Когда я подъехала к офису и увидела красный «бентли», моей радости не было предела, а на глаза навернулись слёзы.. Это маленькая компенсация за мою тяжёлую жизнь. То ли ещё будет!

Мне хотелось выскочить из машины и начать танцевать от радости, но я помнила, что сейчас я не Аня и не могу себе этого позволить.

– Нина Львовна, ну как? – взволнованно спросил меня Эдуард Генрихович, когда я подошла к «бентли» и, затаив дыхание, погладила её по капоту.

– Шикарно, – бросила я, поправляя очки. – Хочу проехать.

– Но одну мы вас не можем отпустить.

– А я и спрашивать не буду. Я хочу проехать одна.

Зачем в такой машине посторонние мужики? В ней нужно ездить одной, наслаждаться собственной значимостью, вызывая всеобщую зависть. Эх, Анька, деревенская девчонка, разве ты когда-нибудь могла подумать, что у тебя будет собственный «бентли» цвета крови?! Ты, которая воровала в булочной хлеб, которая постоянно хотела есть и не могла по ночам заснуть от голода. Уж я-то хорошо знаю, что это такое, когда кружится голова, покидают силы и начинаются обмороки. Каким же вкусным мне тогда казался белый хлеб, когда я умудрялась стащить его в магазине, спрятав в рваную болоньевую куртку. Я садилась прямо за магазином и ела. Мне казалось, что на свете не существует еды вкуснее хлеба. У него была такая хрустящая корочка. Господи, какая же я тогда была счастливая! А однажды я разжилась картошкой в соседском сарае. Целым пакетом. Мы с другой ребятнёй пекли её прямо на пустыре и ели, обжигая рты, с безумной жадностью. А как одно время я просила деньги на автобусной остановке, когда видела людей не из нашей деревни. Подходила и клянчила:

– Тётенька, дяденька, дайте копеечек. Кушать хочется.

Кто-то лез в кошелёк и давал, а кто-то, брезгливо морщась, отмахивался от меня, как от проказы, и говорил, чтобы я просила денег у своих родителей. Последние бесили меня больше всего. Неужели было непонятно, что если я прошу денег у чужих людей, то у своих ничего нет.

– Иди папе с мамой претензии предъявляй, – сказала одна сердитая женщина. – Понарожали нищету, а кормить не хотят. Голь перекатная. Иди отсюда.

– Тётенька, ну всего несколько копеечек. От вас же не убудет? Я хлебушка себе куплю.

– Иди заставляй своих родителей работать, – злобно шипела женщина.

– Да работы в деревне нет.

– Кто хочет работать, тот всегда найдёт. Сами, видать, тунеядцы, да ещё и тунеядцев плодят. Стерилизовать таких, как твои родители, надо.

– Да у меня папка с мамкой пьют.

– На водку деньги у них есть.

– Они когда бражку ставят, когда самогонку гонят.

– Значит, и на хлеб тебе найдут.

Женщина сморщила нос и прикрикнула:

– Пошла отсюда, маленькая, грязная попрошайка! Брысь, я сказала!

В этот момент на дороге показался автобус, женщина полезла в сумку, чтобы достать кошелёк и приготовить деньги на билет, но я успела выхватить у неё кошелёк и бросилась прочь. А потом была неделя счастья!!! Сколько чупа-чупсов я накупила… Сколько зефира, мармелада и мороженого… И ведь почти всё это я ела первый раз в жизни. Вот такое у меня было бесконфетное и совсем не детское детство.

А теперь у меня свой красный «бентли»… Мечты сбываются, нужно только верить в их осуществление.

– Нина Львовна, мы вас никуда не отпустим одну, – вновь сказал начальник службы безопасности, прервав мои воспоминания. – Особенно после того, что вчера произошло. Вы везде будете ездить с усиленной охраной.

Но я уже ничего не хотела слышать и, взяв ключи, села за руль.

– Нина Львовна, вы не можете ехать одна. Если только по территории.

– Я хочу покататься по Москве.