– Должен, куда денется. Дело молодое. Молоко, диета, процедуры. В областной радиологии и не таких вытаскивали.

– А ребят, пожарных этих? Которых в Москву увезли?

– Нашел, кого вспомнить. Те по графиту реакторному ходили всю ночь, пылью дышали, только что не жрали его. У нас с тобой, считай, курорт. Разведчики вон недавно на Янове откопали цистерну, а на ней то ли 40 рентген, то ли вся сотня. Серега Мирный говорил, что драпать пришлось. Вот это сталкеры. А мы с тобой – так, сбоку припеку, можно сказать. Но героизма нашего отрицать я тоже постесняюсь. Все, отбой, Лукич. Завтра Хоттабыча этого разбудишь, скажи, чтобы нас с собой на дэ-эм-бэ прихватил. Достал меня весь этот радиационный цирк…

О содержании беседы через пару дней все забыли. Жизнь ликвидатора сумбурна. Сегодня все обсуждают, кто сколько «привез» со «злой мамы Марии» (так называли одну из самых «грязных» кровель), а завтра… Как эти суки с КПП обнаружили самый секретный тайник со спиртным, после чего не могли нормально работать следующие три смены, во время которых поселок снова наводнился белорусским первачом. Такова человеческая природа. Самые значительные события в мировой истории и вопросы чьей- то жизни-смерти занимают нас ровно до того момента, как треснет штанина на самом видном месте или начальник не наорет по делу или просто так, от плохого настроения. Да и чего обсуждать пьяные Димоновы бредни? Где он теперь сам, этот Димон-Лжедмитрий…

Неделей позже он уже бегал по службам, подписывал обходной. Сдал белье, ненужный дозиметр- накопитель, что валялся в тумбочке. На хрена их раздавали, никто так и не понял, врали эти приборчики безбожно. Деньги переложил в поясную сумку. Накопилась изрядная сумма – платили здесь хорошо плюс в последние месяц-полтора подфартило с заказчиком на автомобильные запчасти. Коренастый мужичок- экспедитор возил в Зону барахло для ликвидаторских потребностей, а Димон отгружал ему снятые коробки передач, лобовые стекла, стартеры, генераторы и прочее, что удавалось натырить.

Где? Глупый вопрос. Сколько техники свезено в Рассоху – не сосчитать.

А как же заражение? Еще глупее. Опасность радиации равна расстоянию до источника, помноженному на время. Простая арифметика, как дважды два. Ну, хорошо, расстояние до фонящего узла, когда суешь свою башку под капот, – ближе некуда, но время для умелого человека с инструментом составляет всего несколько минут, когда сторожа, получив свою зеленую мятую трешку (а то и червонец, если тягать движок от грузовика), запираются у себя на посту для учета документов. Димон иногда думал, кому достанется этот «мини-чернобыль» и кто в нем будет копошиться потом, но вид мятых четвертных благородного коричнево- сандалового цвета, а то и экзотичных для простого советского человека полтинников-стольничков врачевал не хуже водки, отгоняя тоску-совесть в совсем уже потаенные уголки. Экспедитору же, судя по выражению сфинксообразного лица без малейших признаков эмоций, такие муки и вовсе были неведомы. И хрен бы с ним. Что, больше всех надо? Если думать о каждом обманутом, больном, кривом или рябом, с ума сойдешь. Людей на свете много, несколько миллиардов, а денег в кармане – шиш. Государству было наплевать, когда хватали резервистов по домам, на работе, от девок отрывали, как самого Димона, когда он на свиданке ублажал жену своего коллеги по автоцеху. Натурально, откуда только узнали, сволочи? Сам Володька, ее муж, был ни сном ни духом, а военкоматовские в момент вычислили, отгрузили прямо из-под одеяла на сборный пункт. Построение, объявление о мобилизации, приказ командира. Как несколько лет тому назад, в автобате. От себя, помнится, майор-добряк добавил задушевные слова о долге, нашей Родине и опасности, а также о трибунале за неисполнение ее воли. «Вопросы?» – «Вопросов не имеем!» – «Вольно, по машинам».

Димон прыснул сквозь зубы ядовито-желтой послестоловской слюной, проверил, на месте ли мошна с наличностью. Осталось всего-то сдать накопитель, ничего не накопивший, и получить справку о полученной дозе. По пути его окликнул кто-то из штабных и мерзким голосом, который бывает только у штабных, повелел заскочить к оперу-особисту на пять минут. Знаем мы эти «заскоки» на два часа. Кто куда ездил, кто чего кому говорил, не распускал ли панических слухов и не давал ли кому постороннему смотреть жутко секретные карты радиоактивного загрязнения, на которых только что колбасу не резали все кому не лень. Димон получил справку со своими стандартными 25 рентгенами (больше все равно не писали, хоть ты в самом реакторе спи) и направился к обычному домику на краю Зеленого Мыса. У двери стоял милицейский «бобик» с киевскими номерами – явление здесь довольно частое. Дембель-ликвидатор едва втиснулся в узкую входную дверь и зашел в обычную казенную комнату, заваленную папками с документацией. Особисты ничем не выделялись среди других штабистов, и враг, вздумай он вычислить работников невидимого фронта, сто раз попотел бы, сличая свои шпионские снимки совершенно одинаковых контор с их одинаковыми работниками в полувоенной камуфлированной форме. Впрочем, троица милиционеров, восседающих на облезлых стульях, говорила об оперативно-розыскной специализации заведения, и от этого – его дурной репутации среди местных. Димон тоже старался обходить домик по возможности стороной.

Предполагаемый долгий визит оказался неожиданно коротким. Узнав вошедшего, двое ментов встали и подошли к нему с разных сторон. Офицер, восседающий с особистом за одним столом, радостно приветствовал гостя, будто был его старым приятелем, не меньше:

– Кулеш Дмитрий Олегович? А мы вас заждались!

– Он самый. А что…

– Гражданин Кулеш, вам предъявлено обвинение в расхищении социалистической собственности по статьям 81 тире 84 УК УССР. Вот постановление об аресте, подписанное прокурором. Да вы садитесь, садитесь. – Двое молодцов подхватили обалдевшего Димона под руки и водрузили на стул. – Вот, читайте, там все-все написано.

– А что я сделал? Я же ничего не делал! – Его прошиб пот сразу, во всех местах. Он дернулся, но две пары рук тут же осадили. Мозг лихорадочно стал перебирать события последних дней – где мог спалиться. Вроде последняя ходка с запчастями была больше недели назад, давно бы уже пришли. Старые припятские грешки? – Быльем поросло. Где??

– Я вижу, вам есть что вспомнить и чего бояться, – проницательно заметил особист, ухмыльнувшись. Действительно, по бегающим глазам опытный оперативник мог прочитать все, что творилось в голове у неожиданно арестованного. – Остальное вы сможете вспомнить в КПЗ. Ваши подельники по Рассохе уже месяц там, ждут не дождутся.

– А меня тогда зачем держали до последнего дня? – обозлился Димон.

– А чтоб нормальные люди поменьше свой зад на реакторе жарили! – Ухмылка мигом слетела с оплывшего лица.

Димону захотелось вцепиться в особистские щеки, повалить его и топтать ногами, топтать долго и с наслаждением. Кинофестиваль, ковровые дорожки… Все прахом из-за этих мордатых, сующих свой нос куда не надо. В голову ударила волна ненависти, как настоящая волна в черноморский шторм, когда переворачивает с одного удара, и уже не соображаешь, куда летишь и что делаешь.

– Ты, что ли, жарил, крыса штабная?! Что-то не видно тебя было, когда мы по крышам с сачками бегали! Чье я украл, государственное? Или, может, твое? Этой технике тут тысячу лет ржаветь, все равно никуда не пригодится!

– Во-от, первое признание уже имеется, – снова заулыбался милицейский. – Остальное напишешь на допросе. Ващук, Бутейко, обыскать!

Димон, вспомнив о деньгах, дернулся вторично, но руки уже завели назад и прищелкнули наручниками. На стол лег заветный поясной кошель с двумя «молниями», сшитый заботливой димоновской маман. Белый костюм, столичная набережная и Депардье в курилке…

Особист заглянул внутрь и снова подобрел.

– А вот и вещдоки. Простой строитель коммунизма столько не зарабатывает. По крыше, говоришь, с сачком бегал? Никак, деньги собирал? Грузите его в машину, а мы с майором чуть попозже присоединимся, верно, майор?

– Деньги отдай, – угрюмо прорычал Димон, еще не веря в полное фиаско.

– Они тебе, Дмитрий Олегович, он же Лжедмитрий, она же Элла Кацнельбоген, она же Людмила Огуренкова, она же Изольда Меньшова, она же Валентина Понеяд, – особист спародировал Глеба Жеглова из любимого телесериала, – еще долго не пригодятся. На лесоповале, где вам предстоит провести несколько трудовых лет, коммунизм уже построен. От каждого – по способностям, каждому – по баланде, никаких излишеств. Свободен.