– У меня хватило ума изменить свои взгляды, когда я увидел, что старые пути обречены на неудачу и провал. Так как я однажды сделал ту ошибку, которую сейчас совершает Юкио, я призываю его последовать моему примеру!

– Ты думаешь, Аргун прав, Дзебу-сан? – мягко спросил Юкио.

– Нет, я думаю, прав ты: он не понял Страны Восходящего Солнца, – ответил Дзебу. – Он не понимает зиндзя, и он не понимает нас с тобой. Возможно, мы сможем показать ему истину. В такой день давай убьем столько воинов Аргуна, чтобы он мог сказать Великому Хану, что недостаточно войск на всем свете, дабы покорить Священные Острова!

Занавеси паланкина раздвинулись, и маленькая фигура в лакированной шёлковой шапке, закутанная в блестящий серый мех, спустилась на землю. Он был один и невооружен, но Дзебу почувствовал озноб между лопатками, когда он узнал Хоригаву. Князь приближался к ним мелкими шагами, его ноги скрывала длинная серая шуба, волочившаяся по снегу. Его ничего не выражавшее лицо было неровным и изрезанным складками, как у ящерицы, а глаза сидели глубоко под бровями. Крошечная бородка и усы Хоригавы были серебристо-белыми. Должно быть, ему сейчас около восьмидесяти, сообразил Дзебу. Он с удивлением подумал, что если умрёт в этот день, то Хоригава переживёт его. Дзебу принял решение: Хоригава умрет вместе с ним!

– Я слышал твои слова, Муратомо-но Юкио! – сказал Хоригава писклявым, как детская флейта, голосом. – Ты говорил, что никто в Стране Восходящего Солнца не поможет Кублай-хану заполучить власть над этими островами. Извини меня, но ты ошибся. Стоящий перед тобой престарелый вельможа как раз такой человек!

Юкио побледнел:

– Я не могу в это поверить! Я никогда не слышал о вас ничего хорошего, ваше высочество, но Сасаки одна из наших древнейших и наиболее знатных семей. Они сотни лет преданно служили нашему императору. Никто из вашего рода не сможет предать Священные Острова и империю!

Хоригава растянул губы в улыбке. Было невозможно сказать, были ли у него зубы, зачерненные по моде двора, или же все они выпали. То, что послышалось из этого маленького отверстия, было чистым ядом:

– Где уж тебе рассуждать о хорошей родословной, Муратомо-но Юкио! Те из твоих предков, которые были дальними родственниками императорской семьи сотни лет назад, оставили столицу и смешивались, поколение за поколением, с бандитами, крестьянами и варварами. Несколько капель императорской крови, которые, может, остались в тебе, делают тебя членом императорской семьи не больше, чем брошенные в море листья делают из него чай. Ты не избранный! Ты и такие, как ты, годны только на то, чтобы делать работу, которая будет слишком кровавой и грязной для тех, кто лучше вас. Ты самурай, стремящийся подняться над своим сословием. За свою жизнь я видел сначала Домея, затем Согамори и теперь твоего брата, собирающегося отдавать приказы самому императору. Я не предаю свою страну, потому что она перестает быть моей, когда в ней правят самураи! Я надеялся, что ты и Хидейори уничтожите друг друга, но ты оказался слишком глуп и прост, чтобы победить, и теперь Хидейори всесилен. Чтобы свергнуть его, я должен обратиться к чужеземцу, Кублай-хану. Я пришёл сюда не затем, чтобы наблюдать твою смерть, Юкио, которая теперь станет неизбежным завершением, а также не из-за смерти этого огромного дурачка, твоего приятеля. Я пришел сюда лишь затем, чтобы посмотреть просто, примете ли вы предложение, которое сделано вам по настоянию Кублай-хана. Если бы ты согласился править Страной Восходящего Солнца как наместник Великого Хана, это было бы препятствием для меня. К счастью, ты остаешься глупцом до конца. Раз так, я теперь поспешу в Хэйан Кё, чтобы склонить двор подчиниться Великому Хану. Монгольская армия вторгнется в нашу страну не как завоеватели, а по приглашению Сына Небес. Под предводительством Аргуна и Торлука и их людей, знающих эти острова и военные приемы самураев, они низвергнут выскочку, который называет себя сегуном, и уничтожат самураев. По воле Великого Хана я буду назначен регентом, правящим Священными Островами от имени императора, как делали в старину Фудзивара. Дань, которую с нас будут требовать для отправки Кублай-хану, будет малым вознаграждением за восстановление мудрого и благочестивого правительства, – слегка улыбаясь, Хоригава поднял свою руку, подражая благословению бодхисатвы. – Муратомо-но Юкио, прощай!

Дзебу спрыгнул с коня. Все его внимание было сосредоточено на Хоригаве, который пошел назад. Квадратная серая фигура Торлука загораживала князя. Изменив направление бега, Дзебу проверил свой выпад. Оскалившись, Торлук вынул припрятанный кинжал из своего отороченного мехом сапога.

– Поскольку каждый палец безоружного зиндзя являлся кинжалом, я подумал, что не будет бесчестным достать свой собственный кинжал, чтобы говорить на равных. Иди сюда, дьявол. Я всегда надеялся, что всё-таки убью тебя!

– Не трать со мной понапрасну время, Торлук!

Аргун подхватил Хоригаву, как мешок риса, и стал засовывать его в паланкин. Цепь стрелков с натянутыми луками бежали рысцой по склону горы. Хоригава мог уйти вот-вот. Торлук, перекладывая кинжал из руки в руку, стоял, преграждая путь. Всевышний стал управлять движениями Дзебу. Когда Торлук приблизился к Дзебу с ножом в правой руке, Дзебу поднял правую руку, как будто для защиты. Торлук схватил Дзебу за предплечье свободной рукой, чтобы насадить его на острие кинжала. Дзебу повернулся и проскользнул за левый бок противника, согнув руку так, что локоть Торлука оказался в замке, а сам он был сбит с ног. Освободившись от хватки Торлука, Дзебу ударил плечом ему в спину. От удара Торлук покатился к краю тропы. Он катился по крутому склону. Он кувыркался, быстрее и быстрее, натыкаясь на валуны и кусты с силой, какую тело вряд ли могло вынести. Наконец он рухнул на дно ущелья и застыл в неподвижности, полупогребенный в снегу. Аргун втолкнул Хоригаву за пурпурные занавеси. Как только носильщики подняли золоченый короб, Аргун сказал князю последнее слово:

– Человек, который только что погиб, защищая вас, для меня дороже, чем целая армия! Если он мёртв, постарайтесь, чтобы ваши действия окупили мою утрату!

Дзебу кинулся вдогонку за паланкином, но было уже слишком поздно. Шесть воинов стояли вдоль тропы между ним и Хоригавой, подняв свои короткие, укрепленные рогом монгольские луки и нацелив стрелы с металлическими наконечниками ему в грудь. За паланкином другие стрелки целились в него. Его доспехи выдержат большинство стрел, но скорее всего им удастся его остановить до того, как он доберется до Хоригавы, и его смерть будет бессмысленна. Еще раз Дзебу придется воздержаться от мести! Его трясло от сокрушительной ярости, в то время как паланкин, покачиваясь, двигался вниз по склону. Аргун приказал нескольким своим людям спуститься в ущелье на поиски Торлука. Даже если тумен-баши выжил после падения, он не смог бы драться.

– Я могу убить вас обоих сейчас и спасти жизни многих своих людей, – бросил Аргун Дзебу и Юкио. – Но я остаюсь верен нашему слову. Идите, укройтесь за вашими стенами. Вы все равно скоро умрете!

Когда Дзебу и Юкио, повернувшись спинами к монголам, проходили через ворота, Юкио сказал: