сражаться с ними. Но мы должны быть осведомлены о том, что может произойти с нами, если мы проиграем войну. Представьте наш красивый город Хэйан Кё обезлюдевшим, а нашего Сына Небес затоптанным под коврами.
Хидейори смотрел на нее, искренне потрясённый.
– Танико, никогда не говори подобные вещи в моём присутствии! Это богохульство – предполагать, будто чужеземные варвары могут поднять руку на нашего священного императора.
Танико не дала ответа. Оценил Хидейори её мудрость или только так говорит, но не тогда, когда её замечания граничат со скептицизмом?
– Может быть, монгольская армия, которая сейчас на нашей земле, не нападет на нас? – спросил Бокуден, поглаживая свои редкие серые усы кончиком указательного пальца.
– Здесь оставлено только три тысячи из них, – сказал Хидейори, его мрачные черты расслабились в короткой улыбке. – Они многих потеряли в Войне Драконов, я следил за этим. Монголы на другом конце империи. Я послал монгольскую армию захватить моего брата в землю Осю.
– Вы обнаружили командира, мой господин? – спросил Риуичи. – Поскольку мощь Кублай-хана не напугала меня так, как Танико, теперь я должен опасаться за жизни Дзебу и Юкио.
– Я уверен, что вы осознали, что этот титул уже давно отменен, Риуичи, – раздражённо сказал Хидейори. – Да, мой мятежный брат сумел скрыться в Осю, где он ищет убежища у Северных Фудзивара. Ему удалось проскользнуть через пограничное укрепление у Атаки, переодевшись странствующим монахом. Я приказал командиру заставы сделать себе харакири, чтобы искупить свою оплошность. Юкио путешествует с этим большим монахом зиндзя, который ходит с ним везде, и ещё с несколькими бандитами. Зиндзя помогали нам на ранних стадиях Войны Драконов, но я приказал им отказать в поддержке Юкио, а они не сделали этого. Я намерен выступить против Ордена зиндзя, как только Юкио будет схвачен.
Танико помнила этот полдень в Осю, давно, на вершине холма, обращенного к монастырю Дайдодзи, когда несколько слов Дзебу положили конец их счастью неожиданно, как землетрясение. Теперь, видя в своём воображении сияние позолоченной крыши и монастырские столбы, она чувствовала слёзы, подступающие к глазам. «Наконец-то мы знаем, где находится Дзебу, знаем, что сейчас он жив. Я должна сразу же послать за Моко и рассказать ему об этом», – думала она.
– Что сделают монголы, когда поймают вашего брата, мой господин? – спросила она.
– Конечно же, это зависит от Юкио, Танико-сан, – сказал Хидейори. – Чего я желаю помимо всего, так это положить конец ссоре между нами, которая началась, когда он позволил императорскому двору вскружить ему голову. У монголов приказы арестовать его и доставить сюда. Если он придет мирно, мы обсудим наши разногласия. Если мы сумеем прийти к общему мнению, я прощу его. Вместе с монголами я послал в Осю князя Хоригаву. Он действует как мой собственный гонец к господину Хидехире, побуждая того, в знак дружбы с нашей семьёй, помочь установить мир между Юкио и мной. Как только все закончится, Хоригава последует в Кюсю для встречи с монгольскими послами.
«Так, несмотря на разговор Хидейори о женитьбе, Хоригава всё ещё был частью его планов», – подумала Танико.
– Вы уверены, что можете доверить князю Хоригаве такие важные дела, мой господин? – спросила она.
– Танико, – сказал Бокуден с упреком. – Ваше поведение в отношении князя Хоригавы опозорило нашу семью! Вам не следует говорить о нём!
– Это разумный вопрос, – сказал Хидейори, повелительно взглянув на отца Танико. – Ответ таков, что князь Хоригава, как и все, кто мне служит, знает, что лучше точно выполнять мои приказы, если он хочет остаться при голове.
Бокуден низко поклонился и ничего не сказал.
Холодный, влажный ветер с моря дул через седую равнину, продувая белые плащи траурной процессии и принуждая священников ускорить их похоронное пение. Длинная белая борода Фудзивары-но Хидехиры, последнего князя Осю, трепетала на ветру. Его тело, возложенное на пирамиде из бревен, сооруженной его людьми для того, чтобы отдать ему последние почести, было завернуто в темно-зеленое одеяние, украшенное вышитым золотом изображением сосен на фоне гор. Старший сын князя Хидехиры, Ерубуцу, в высокой шапке из чёрного шелка, шагнул вперёд и зажёг погребальный костер. Раздуваемое ветром пламя охватывало бревно за бревном, сосуды с благовонными маслами зашипели и выпустили аромат в воздух. Тело на бревенчатой пирамиде скрылось за оранжевой стеной пламени.
Народ Осю собрался на этой равнине к западу от их столицы Хирайдзуми, чтобы проститься со своим князем, который отправился в Небытие в удивительном возрасте девяноста шести лет. Хидехира правил Осю так долго, что многие из его подданных не помнили ни одного прежнего правителя. Массы простого люда были отгорожены от погребального костра стоящими квадратом четырьмя тысячами воинов. Самураи были при полном вооружении, и в орнаментах на их шлемах и в обнаженном оружии отражалось серо- стальное небо. Посередине солдатских рядов была собрана большая семья Хидехиры, возглавляемая Ерубуцу, новым главой рода Северных Фудзивара, и князем Осю, окружённым братьями, сыновьями и племянниками. Все они с плохо скрываемой враждебностью посматривали на их знаменитого гостя Муратомо-но Юкио, который стоял поодаль сбоку, облаченный, как и все остальные, в белые траурные одеяния.
Возвышаясь над Юкио, стоял монах Дзебу, который присоединял свои молитвы об умерших к молитвам буддистских и синтоистских священников.
Не много было сказано, пока потрескивал костер, посылая дуновения душистого дыма, которые должны были быть разорваны на клочки ветром, прежде чем могли подняться в небо. Когда погребальный костёр сгорел до уровня земли, Юкио приблизился к Ерубуцу и низко поклонился, оказывая почтение его новому званию. Ерубуцу холодно кивнул.
– Теперь я один на свете, – сказал Юкио.
– Мой отец приказал мне защищать тебя и помочь тебе снова стать величайшим вождем империи, – сказал Ерубуцу с меньшим энтузиазмом, чем он проявил, когда Юкио искал убежища у князя Хидехиры после своего возвращения из Китая. – Я буду тебе братом.
– Мне нужен брат, – сказал Юкио, – мой кровный брат стал моим смертельным врагом.
– Ты всегда будешь у нас под защитой, – сказал Ерубуцу, отворачиваясь и делая знак своим родственникам следовать за ним.
