Песком и глиною утоптан плотный пол.Холщовый полумрак и холодок палатки.Густой полынный дух, прибой прерывно-краткий –Их бриз вечеровой в одно дыханье сплел.За поднятой полой курганный сизый дол.Раскопок медленных нахмуренные складки.И на земле могил тяжелые рогатки,Телеги скифские и варварский прикол.Закат отбагровел на заводях Сиваша.Работа кончена. Костры. Уха и каша.И говор сдержанный усталых копачей.Здесь — мусикийский звон и вещий выклик Дива, –Могила юного. И в благости лучейСелена тихая у тихого залива.
1916
CARMEN AETERNUM
Зеркальный шар лилового стеклаМеж яхонтовых гроздий винограда.Из травертина грузная ограда,И даль холмов — как сильный взмах крыла.Так нежно италийская прохладаВ извивы дымной тени протекла, –И мысль, отточенная, как стрела,Размягчена в округлых волнах лада.Где алый зной покоят мягко мхи,Латинские усталые стихиПоют, как медленный ручейный лепет, –И вижу в быстрой смене, как ЭнейПод звонким вихрем легкий парус крепитИ пенит синь неведомых морей.
1916
ПОЛЕТ
На гладкой мартовской полянке,Где первые так нежны мхи,Я выстрогал прямые планкиИз мягкой кремовой ольхи.Оклеил шелком, руль наставилИ в голубую высотуАэропланом их направил,Легко дрожащим на лету.И тонкая в руке бечевкаВиолончельною струнойПоет отточенно и ловко,Впивая ветер молодой.И упоенный этой дрожью,Впитав ее отрадный мед,Потом иду по бездорожью,Как будто совершив полет.
1916
«Давно в колчане крупный жемчуг…»
Давно в колчане крупный жемчугС печалью смешан наравне.Давно резной на крыше венчикБез матицы приснился мне.Давно под черным покрываломТекут замедленные сны, –И в поле трепетным шакаломПровыт призывный вой войны.И терем мой зловещ и гулок,И крыс не слышно за стеной,Но в клети каждый закоулокНаполнен злобою живой.В божнице синие лампадыНа ликах не отражены,И подвижных теней громадыПолзут за мною вдоль стены.Бежать! — но сторожат погони,Дорога выбита кольем,