полным сил.
У Астера была репутация перфекциониста. В картине, где его партнершей была Джинджер Роджерс, он продолжал репетировать танец, пока она не стерла ноги до крови.
В первый день съемок я пришел на площадку. Астер стоял в дальнем конце, где готовились к первому кадру. Я, в другом конце, рассказывал Джуди какую-то историю и только разошелся, как подбежал помощник режиссера:
– Мы готовы к съемкам, мисс Гарланд.
Я стал подниматься.
– Нет, – потребовала Джуди, – сначала доскажите.
– Хорошо.
Я стал говорить быстрее, зная, как дорого обходятся простои. Взглянул туда, где уже были установлены декорации и свет, и пробормотал:
– Джуди, я закончу позже. Это вообще не важно…
– Нет, – настаивала она. – Сейчас.
У нее был расстроенный вид.
– Джуди, вы не хотите играть эту сцену?
– Нет, – призналась она.
– Но почему?
Немного поколебавшись, она заявила:
– В этой сцене мне придется целовать мистера Астера, а мы даже не знакомы.
Все принимали как должное, что две суперзвезды знают друг друга! И только сейчас я осознал, насколько не уверена в себе Джуди Гарланд.
– Идемте, – сказал я и, взяв ее за руку, повел туда, где собралась съемочная бригада.
– Фред, позвольте представить вам Джуди Гарланд.
– Очень рад, – улыбнулся он. – Я ваш большой поклонник.
– А я – ваша поклонница, – оживилась Джуди.
– Займите места, – велел режиссер Чак Уолтерс.
Съемки «Пасхального парада» начались.
Как-то я оказался в репетиционной, где над новым танцем в одиночку работал Фред. Он не видел меня, и я решил задержаться. Фред упорно повторял одни и те же па. Я потихоньку подкрался к нему и, когда он на секунду остановился, хлопнул по плечу. Фред обернулся.
– Нет, Фред. Не так, – сказал я, делая неуклюжий пируэт.
– Здорово, – ухмыльнулся он. – Я тоже когда-то так умел.
Ну да, как же!
Вскоре после начала съемок Артур Фрид взял Джулза Манчина, нью-йоркского актера, на комический эпизод для оживления сцены. Я написал для него маленькую роль метрдотеля. За день до съемок у меня опять сместился диск, и я улегся в постель, тихо подвывая от боли.
И тут позвонил Джулз:
– Сидни, мне нужно вас видеть.
– Не сейчас. Через три дня я встану и…
– Нет. Сегодня. Прямо сейчас.
Боль была такой острой, что я едва ворочал языком:
– Джулз, сейчас не время. Мне действительно плохо. Я…
– Секретарь дала мне ваш адрес. Я буду через четверть часа.
Я принял таблетку болеутоляющего и скрипнул зубами.
Через четверть часа у моей постели уже сидел Манчин.
– Прекрасно выглядите, – жизнерадостно объявил он.
Я злобно уставился на него.
– Понимаете, я приехал из самого Нью-Йорка, чтобы сняться всего в одной маленькой сцене, которую можно было бы как-то обыграть. Вы должны что-то с ней сделать.
К. сожалению, имелась одна небольшая проблема. Боль была такая, что я едва смог вспомнить, как его зовут.
– Завтра съемки, – снова напомнил он.
Я закрыл глаза и представил написанную для него сцену. Манчин играл спесивого метрдотеля, гордившегося своим умением перемешивать салат, что он делал театральными жестами гурмана-сноба.
– Понимаете, сцена какая-то безликая, – жаловался Манчин.
И тут меня осенило:
– Джулз, ответ очень прост.
– А подробнее?
– Салата вообще не будет. Разыграете пантомиму.
В результате его сцена оказалась самой смешной в фильме.
Мюзикл «Пасхальный парад» получил награду как самый кассовый фильм, а также премию Гильдии драматургов за лучший сценарий американского мюзикла 1948 года, премию, которую я разделил с Фрэнсис Гудрич и Альбертом Хаккеттом.
Кроме того, «Пасхальный парад» оказался наиболее успешным мюзиклом, когда-либо снятым на «МГМ». Каждую Пасху последние пятьдесят семь лет его показывают по телевизору.
Глава 18
Сентябрь 1947 года стал началом самого позорного периода американской истории. Над Голливудом разразилась гроза.
Временный союз США и России закончился разрывом, и страна содрогнулась от ощущения опасности – «красной угрозы». Амбициозный сенатор Джозеф Маккарти узрел кратчайший путь к славе и известности. В один далеко не прекрасный день он объявил, что в армию пробрались коммунисты. Сотни и тысячи коммунистов.
Заявление потрясло страну, и Маккарти стал появляться на обложках журналов и первых страницах газет.
Вскоре он стал сообщать, что постоянно разоблачает коммунистов на флоте и в оборонной промышленности, и каждый раз, давая интервью прессе, говорил, что количество тайных врагов увеличилось.
Немедленно была создана комиссия по расследованию, в которую вошли Дж. Парнелл Томас и небольшая группа конгрессменов. Она была названа Комиссией по расследованию антиамериканской деятельности палаты представителей конгресса США.
Первым делом комиссия избрала мишенью для удара группу голливудских сценаристов, обвинив их в принадлежности к коммунистической партии и распространении коммунистической пропаганды в своих сценариях. На слушания в Вашингтон вызывались свидетели.
По мере того как росла слава Маккарти, сам он все больше смелел. Невинные люди по ложному обвинению теряли работу, не имея возможности защитить себя. Комиссия проверяла оборонную промышленность и другие предприятия, но Голливуд был у всех на виду, и многие этим пользовались.
Сценаристам, продюсерам и режиссерам, которых вызывали на заседания комиссии, предоставлялось либо признать, что они коммунисты, и назвать сообщников, либо отрицать всякую связь с коммунистической партией, либо отказаться давать показания и идти в тюрьму. Члены комиссии были абсолютно бескомпромиссны, настаивая на том, что если человек состоит в коммунистической партии, то он должен донести на своих товарищей.
Десять сценаристов, обвиненных в пособничестве красным, отказались отвечать на вопросы и были
