– Поверю Арманду Фремонту, что я не прогадаю, если несколько дней побуду в подвешенном состоянии и пропущу свой очередной вылет. – Потом посерьезнела: – Я хорошо понимаю важность своего поступка, но не забываю также, как много сделал для меня год назад мистер Фремонт, когда мне пришлось очень тяжело. Дать вам на время свой паспорт – это самое меньшее, чем я могу отплатить ему. – Она опять улыбнулась. – К тому же документ через три дня мне вернут, его привезет моя хорошая приятельница, которая летает на линии Бейрут – Рим – Нью-Йорк. Можно не беспокоиться.
Проглотив подступивший комок, Катя раскрыла паспорт. Чтобы вылететь из этой страны в Бейрут, ей на время придется стать Элизабет Бартоломеу. Катя опять взглянула вверх, намереваясь поблагодарить ее.
– Перестаньте, – остановила ее Элизбет. – У нас мало времени. Мистер Фремонт в настоящий момент заказывает вам билет. Надеюсь, что его поднесут к наружному выходу на посадку до последнего объявления. Давайте кое-что купим из мелочей туалета и прочих вещей в беспошлинном магазине аэропорта, что вам может понадобится в течение последующих семнадцати часов.
Катя не успела опомниться, как ее провели по одному или двум магазинам, за все платила Элизабет, а у выхода на летное поле она опять увидела Арманда. Ее посадили рядом с ним в салоне пассажиров первого класса. Когда самолет двинулся к взлетной полосе, на нее обрушилось сознание чудовищности ее поступка.
Катерина Мейзер, сотрудница суда, переступила границу дозволенного законом и превратилась в беженца.
Находясь высоко в небе над Атлантическим океаном, Катя ударилась в панику. Она изо всех сил старалась успокоить себя.
«Девушка, никто тебя к этому не принуждал. Выбор был за тобой, и ты его сделала».
Но если Кате придется потерпеть от последствий, какими бы они ни оказались, она постарается добиться того, за чем поехала, выяснить то, что и бросило ее в эту немыслимую ситуацию.
– Я хочу взглянуть на то, что вы взяли из депозитного ящика моего отца, – строго обратилась она к Арманду, когда убрали посуду после обеда на борту самолета.
Арманд холодно взглянул на нее.
– Виноват, но не могу сделать этого.
– Черт возьми, что бы там ни было, это ведь принадлежало моему отцу! – негромко воскликнула Катя. – Это может помочь мне догадаться, что же происходит с «Мэритайм континенталом», почему разрушают эту организацию.
– Катя, понимаю ваше настроение. Я не меньше вас беспокоюсь за этот банк. Вы, возможно, инстинктивно доверились мне и сели в этот самолет. Прошу вас не ограничивать этим свое доверие ко мне. Сейчас не время и не место знакомиться с тем, что оставил нам ваш отец. Но поверьте мне, что если я что- то обнаружу такое, что вам следует знать и что связано с происходящим в банке, я тут же сообщу вам об этом.
Ну, а теперь нам предстоит утомительный полет до Рима. У вас выдался тяжелый день, поэтому советую поспать.
Катя поняла, что спорить бесполезно, но она должна попытаться заставить его понять.
– Вы правы, Арманд, – заметила она. – Я действительно доверилась вам, и я рискую не только своей карьерой, но и возможностью получить тюремный срок за то, что я сделала. Не скрывайте от меня. Поделитесь со мной. Дайте мне что-то, с помощью чего я смогу нанести ответный удар!
Арманда потрясла возбужденность слов Кати. Наблюдая за тем, как она ворочается в своем кресле в поисках удобного положения для сна, он вдруг понял, что она не горюющая раненая женщина, которую он успокаивал во время похорон, тем более она не застенчивый подросток, как он себе мысленно представлял, вылетая из Бейрута. Ее решимость и сопротивляемость поражали его, заставляли его гадать, что еще скрывается в ней.
Александр мог бы гордиться…
Свет в салоне самолета убавили, пассажиры постепенно засыпали. Катя наблюдала, как в свете персональной лампочки поднималась и опускалась грудь Арманда. Во время сна люди тоже раскрывали себя, свою удовлетворенность или досаду, душевное спокойствие или мятежное состояние, искренность или обман, которые зрели в их сердцах. Если Арманд и испытывал какие-то сожаления или опасения, то Катя их не видела. Его обветренное лицо было гладким и спокойным, ни нервных тиков, ни подергивающихся мышц. Катя завидовала его спокойствию и подумывала, не подошел ли подходящий момент, чтобы соскользнуть со своего места, открыть над головой секцию багажной полки и вынуть кейс, который положил туда Арманд. Он, несомненно, закрыт на ключ, но она может отнести его в туалетную комнату и попытаться открыть защелки надежным швейцарским перочинным ножом, который она всегда носит в своей сумочке.
Но в то мгновение, когда Кате показалось, что ей удастся открыть кейс, она поняла, что никогда не станет делать этого. Она не могла этого объяснить, но чувствовала, что таким образом совершит предательство. Уснув рядом с ней, он проявил к ней доверие, потому что стал уязвимым. Как будто он знал, думала Катя, что его самая надежная защита заключалась в таком проявлении веры.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
Бейрут – это вроде Лас-Вегаса, Ривьеры, Санкт-Морица с привкусом арабских пряностей
ГЛАВА 10
Катя ожидала в небольшом кабинете, пока Арманд занимался с представителями таможенных и иммиграционных властей в Бейруте. Она откинула голову на спинку кресла, закрыла заплаканные глаза. Теперь она уже не испытывала страха, даже самых незначительных опасений, что уехала из Соединенных Штатов. Что-то притягивало к этому месту, где родился ее отец, которое было его домом. Ей казалось, будто сюда ее привела судьба, возможно, для того, чтобы сказать, что дом ее отца может стать и ее домом.
Эмоции захлестнули ее волной, когда самолет готовился к посадке, кружа широкими кольцами над Бейрутом. Увиденные картины живо сохранились в ее памяти, под закрытыми веками. Далекие горы Шуф, темно-зеленые, с вкраплениями снега, переходившие в целый ряд сбегавших вниз холмов, пыльные коричневые террасы, обрызганные красными цветами бугенвиллеи, крыши вилл, построенных на склонах. Вдруг на ровном месте вырос город с небоскребами из стекла и стали, собиравшими на себе весь солнечный
