поставкам. Мы сможем победить государственную почту в ее собственной игре!
Как бы то ни было, мнение Саймона в конце концов возобладало. «Глобал Энтерпрайсиз» не стала ввязываться в операции с почтовыми переводами.
Были оставлены без внимания и другие предложения, внесенные Розой. Компания арендовала в то время помещения и склады в двадцати крупных городах по всей стране, а также во множестве небольших поселений, которые она обслуживала. Роза страстно отстаивала свое мнение: территория страны расширялась так стремительно, что стоимость земли могла только возрастать. Сама мысль о необходимости тратить деньги на арендную плату, пополняя тем самым чужой кошелек, раздражала ее. Но и здесь дорогу ей преградил Саймон. Чтобы поддерживать и развивать транспортную сеть «Глобал Энтерпрайсиз», закупать новый транспорт, нанимать новых служащих и оплачивать расходы железным дорогам, нужен был капитал.
Роза уже начала задумываться, а не заинтересован ли Саймон скорее в том, чтобы «Глобал Энтерпрайсиз» оставалась тесно привязанной к «Толбот Рейлроудз», чем в том, чтобы компания росла и развивалась? Она поделилась своими мыслями с Мэри Киркпатрик и была поражена высказанными ею комментариями.
– В дирекции есть люди, готовые с тобой согласиться, – сказала Мэри. – Не из высшего руководства: там считают, что мистер Толбот работает превосходно.
– Тогда кто же? – настаивала Роза.
– Точно сказать не могу, – ответила Мэри. – Эти джентльмены весьма осторожно выражают свое мнение, как ты, очевидно, понимаешь.
– Узнайте, кто они, – снова потребовала Роза. – Мне понадобится их мнение. – Она помолчала секунду. – А в дальнейшем, может быть, и их помощь.
Саймон Толбот имел все основания быть довольным судьбой. Несмотря на присутствие Розы в «Глобал Энтерпрайсиз», штурвал корабля был в его руках, а все ее безрассудные идеи относительно расширения компании удавалось успешно нейтрализовать. Саймон часто встречался с членами правления и высшими административными работниками и быстро дал им понять, кому принадлежит реальная власть в компании. Он также перевел офис «Толбот Рейлроудз» в здание «Глобал Энтерпрайсиз» на Нижнем Бродвее, чтобы легче было присматривать за Розой и чтобы дать почувствовать свое присутствие служащим. Саймон знал, что многие из них сохранили преданность памяти старого Джефферсона и перенесли эту верность на Розу. Их он решил распознать и выжить из компании. Этого требовало будущее, которое он наметил для «Глобал Энтерпрайсиз» – или для того, что останется от транспортной компании.
Саймон Толбот был также уверен, что постепенно полностью вытеснит жену из «Глобал Энтерпрайсиз». Роза не могла, став матерью, продолжать проводить столько времени в конторе. Саймон был чрезвычайно горд, что у него родился сын. По крайней мере, в этом отношении Роза не разочаровала его. Все остальное в браке с нею он считал абсолютно неудачным вложением средств. Женщина, которую он хотел сформировать в соответствии с желаемым образом, оказалась упрямой и неуправляемой. И все же, полагал он, с этим можно смириться. Свои потребности Саймон регулярно удовлетворял, прибегая к услугам множества юных и доступных леди. Даже если бы Роза что-то и узнала об этом, ее положение не позволило бы ей жаловаться.
За океаном шатались и рушились монархии. Угроза войны нависла над Европой. Промышленная мощь Америки росла тем временем с каждым годом, на глазах Розы. Но, чем больше времени и энергии Роза вкладывала в «Глобал Энтерпрайсиз», тем меньше с ней считались.
Ни Саймон, ни его ближайшее руководство и не думали выслушивать ее мнение, более того, они едва терпели Розу. Ее идеи встречали с вежливым интересом, ее предложения вносились в повестку дня и обсуждались. Но ничто из предложенного не осуществлялось на деле, и никакие знания, приобретенные ею, казалось, не имели значения.
Хуже всего было то, что, как стала замечать Роза, прибыли «Глобал Энтерпрайсиз» пошли на спад. Но когда она предъявила Саймону цифры, он только рассмеялся.
– Конечно, наши инвестиции превысили прибыль, но когда-нибудь, пусть и не скоро, они окупятся. Все, что нам нужно, это не сойти с рельсов, – хохотнул он над собственным каламбуром. – Вот в чем вся суть.
– Суть в том, что в компании застой, Саймон, – сердито ответила Роза. – Я вижу, что вложенные средства приносят один-два процента прибыли вместо шести-семи процентов, которых мы ожидали. Я вижу, что деньги выбрасываются на ветер, потому что мы все еще арендуем тысячи квадратных футов помещений по всей стране.
– Роза…
– Но что меня больше всего возмущает, так это твое убеждение насчет моей некомпетентности в делах компании. Неплохо бы тебе вспомнить, ЧТО у тебя в «Глобал Энтерпрайсиз» – ни одной акции. Через два года срок твоего опекунства истечет и руководить компанией стану я. Если еще будет чем руководить!
– А тебе неплохо бы вспомнить, что ты моя жена и мать моего ребенка! – парировал Саймон. – Я уже давно простился со всякими надеждами относительно твоих супружеских обязанностей. И тебя, кажется, вполне устраивает, что Стивена воспитывают посторонние люди. Вот где, оказывается, твоя ответственность!
– …Кстати, раз уж мы заговорили об ответственности, – продолжал он наступление, – как быть с нашими обязательствами перед обществом? Мы уже несколько месяцев не даем обедов, не бываем в театрах, в опере, в благотворительных фондах, не принимаем участия в политической жизни. Короче говоря, дорогая, из-за тебя страдает доброе имя Толботов.
У Розы подступили слезы к горлу. Она не думала, что Саймон дойдет до таких несправедливых упреков. Она любила своего пятилетнего сына так сильно, как не любила никогда и никого. Она не забыла ужасных обстоятельств его зачатия и горькой обиды, не покидавшей ее во время беременности. Она не испытала чувств, знакомых каждой будущей матери – тепла, затаенной нежности к новой жизни, радости от чуда рождения. Только после появления Стивена на свет она постепенно начала осознавать, как необыкновенно и прекрасно то, что произошло.
«Саймон так не прав! Он не знает, как сильно я люблю Стивена, не знает, на что я пойду, чтобы защитить его!»
Роза возмутилась, что кто-то, и тем более Саймон, осмеливается обвинять ее в безразличии к сыну только потому, что она каждый день ходит на службу. Дома она проводила со Стивеном столько времени, сколько могла, в отличие от Саймона, который уходил рано утром и возвращался, когда Стивен уже давно
