Чего мудрей стеречься. Руки прочь!
Разнять их!
Гамлет, Гамлет!
Господа!..
Принц, успокойтесь.
Да, я за это биться с ним готов,
Пока навек ресницы не сомкнутся.
За что же это, сын мой?
Ее любил я; сорок тысяч братьев
Всем множеством своей любви со мною
Не уравнялись бы. — Что для нее
Ты сделаешь?
Лаэрт, ведь он безумен.
Оставьте, ради бога!
Нет, покажи мне, что готов ты сделать:
Рыдать? Терзаться? Биться? Голодать?
Напиться уксусу? Съесть крокодила?79
Я тоже. Ты пришел сюда, чтоб хныкать?
Чтоб мне назло в могилу соскочить?
Заройся с нею заживо, — я тоже.
Ты пел про горы; пусть на нас навалят
Мильоны десятин, чтоб эта глыба
Спалила темя в знойной зоне, Оссу80
Сравнив с прыщом! Нет, если хочешь хвастать,
Я хвастаю не хуже.
Это бред;
Как только этот приступ отбушует,
В нем тотчас же спокойно, как голубка
Над золотой четой птенцов, поникнет
Крылами тишина.
Скажите, сударь,
Зачем вы так обходитесь со мной?
Я вас всегда любил. — Но все равно;
Хотя бы Геркулес весь мир разнес,
А кот мяучит, и гуляет пес.
Горацио, прошу, ступай за ним.
Будь терпелив и помни о вчерашнем;
Мы двинем дело к быстрому концу. —
Гертруда, пусть за принцем последят. —
Здесь мы живое водрузим надгробье;81
Тогда и нам спокойный будет час;
Пока терпенье — лучшее для нас.
Об этом хватит; перейдем к другому;
Ты помнишь ли, как это было все?
