– Ну да, конечно, мне было бы очень интересно. Но вы должны понимать, что риск потерпеть неудачу очень велик.

– Если вы обещаете сделать все, что в ваших силах, – ответил Селим, – остальное меня мало волнует. Я могу одолжить вам необходимую сумму. Если ваше предприятие окажется чистой химерой, я просто спишу ее со счетов. И разойдемся без обид, как говорят у вас в Америке.

– Вы хотите подписать контракт?

– Я не вижу смысла подписывать контракт там, где результаты непредсказуемы. Наше соглашение будет устным, и основывается оно на том, что мы понимаем, чего хотим. Но прежде всего мне нужно знать, чего хотите вы. Вы действительно желаете попробовать?

– Очень хотелось бы, – сказал Питер.

– Мне придется послать с вами одного человека. Чисто из предосторожности, понимаете ли.

– Да, пожалуйста, – сказал Питер. – А кто он?

– Не он, а она. Моя дочь, Дэви.

Когда Питер впервые встретился с ней два месяца спустя на Ибице, он тут же потерял голову.

Вот так все и началось. О. А. Клайн вышел на сцену только полгода спустя, когда Питер ненадолго вернулся в Нью-Йорк.

Первым делом он навестил своего старого приятеля по колледжу, Отто Альберта Клайна, или просто О. А., как тот предпочитал себя называть.

Они встретились в двухуровневой квартире О. А. в Тинеке, штат Нью-Джерси. О. А. растолстел и оброс очками. Его жена, Мэрилин, оказалась сухопарой филологиней, которая неохотно сидела дома с двумя детишками, шести и семи лет, а по вечерам вела курс английской литературы в Тинекском муниципальном колледже. В молодости О. А. был толковым парнем. Но таких, как он, было пруд пруди. Административными талантами он не обладал. Поэтому лучшее, что ему удалось найти, была унылая работа в заводской лаборатории, где О. А. проверял качество синтетического волокна – монотонное занятие, которое могла бы выполнять и обезьяна.

Когда Мэрилин отправилась исполнять свой долг перед обществом, Питер приступил к делу.

– А наркотиками ты больше не занимаешься?

Бывали времена, когда О. А. был выдающимся подпольным химиком.

– Нет, – ответил О. А. – Но с удовольствием бы взялся.

Питер описал свойства «сомы», как о них рассказывается в литературе: ощущаешь себя богом, не теряя при этом связи с реальностью, не имеет последствий ни для тела, ни для разума, не создает привыкания, порождает прилив энергии, не вызывает спада настроения и ломки и, самое главное, никаких геморроев с властями, потому что в ней не используется ни одного из компонентов, которые наше унылое общество запрещает употреблять.

– Звучит классно, – согласился О. А. – А что, разве есть такой наркотик?

– Пока нету. Я предлагаю его создать.

О. А. отнесся к делу скептически, пока Питер не упомянул, сколько он может заплатить: семьдесят тысяч в год для начала, плюс оплата всех расходов и доля в доходах от нового (то есть хорошо забытого старого) наркотика, когда – если – он будет создан.

– Звучит классно, – сказал О. А. – И на сколько лет вы рассчитываете?

– На год, – ответил Питер. – За год ты должен сделать хоть что-нибудь. Если мы с моими партнерами сможем это использовать, мы удвоим плату. Если нет – а за год это должно стать ясно, – что ж, тогда разойдемся без обид.

– Год – это немного, – заметил О. А. – Мне потребуется полгода только на то, чтобы организовать лабораторию, просмотреть необходимую литературу и взяться за дело.

– Ну, пусть будет полтора года.

– Пусть будет два.

– Два так два, – согласился Питер. Денежки-то все равно не его, а Селима.

Потом взялись за устройство лаборатории. О. А. нужно было хорошее или хотя бы удовлетворительное прикрытие. Лучше всего купить какое-нибудь существующее мелкое предприятие, из тех, что недавно откинули копыта и идут за бесценок. Пришлось посоветоваться с Мэрилин. Мэрилин было сказано, что О. А. поручено воспроизвести существующую пищевую добавку, чтобы обойти патент. Если он сумеет воссоздать эту добавку, ее приобретет швейцарская фирма, которая сейчас платит бешеные деньги за оригинальный продукт. Мэрилин подумала, что дельце с душком, но, похоже, все законно. К тому же такие деньги… Это позволит ей бросить работу в колледже и целиком посвятить себя дописыванию давно заброшенного романа о еврейской девочке, которая росла среди китайцев в маленьком городишке в Южной Каролине.

– Ну, как дела? – осведомился Питер Второй пять месяцев спустя. Он вернулся с Ибицы, чтобы посмотреть, как продвигается дело у О. А. Вид у О. А. был замученный. Глаза красные, как у кролика. Он проявлял всевозможные признаки нервного расстройства – только что крокодильчиков на себе не ловил.

– Похоже, что-то наклевывается, – сообщил О. А. – Результаты последнего опыта весьма многообещающие.

– Ты скверно выглядишь, – заметил Питер. – Ты ни на что не подсел?

О. А. хрипло расхохотался.

– А ты как думал? Должен же я на ком-то проверять все то, что получаю? Мэрилин я просить не могу. На детях испытывать – невозможно. Не давать же в газете объявление – мол, приглашаю добровольцев для испытаний нового крутого наркотика на стадии разработки! Приходится проверять на себе.

– И голос у тебя какой-то странный…

– Ну да, конечно! А ты чего ждал? Это ведь тебе не «сома»! Ее еще создать надо. А тем временем мне приходится испытывать всю ту дрянь, которая не работает – или работает, но имеет мощные побочные эффекты: от одной – дикая головная боль, от другой сердце скачет, от третьей конечности леденеют, от четвертой… И так все время!

– Плохо дело, – сказал Питер, отметив, что, когда О. А. выходит из ступора, он немедленно впадает в истерику. – Должно быть, это сильно мешает тебе сосредоточиться…

– Это ты мне рассказываешь? – взвизгнул О. А., перекрыв гул голосов в кофейне.

– Вот что я тебе скажу, – продолжал Питер. – Поостынь-ка малость. Я тебе найду кого-нибудь вместо морской свинки.

– А это не опасно?

– Это куда безопаснее, чем то, что ты делаешь теперь.

Питер сдержал слово. В тот же вечер он пришел к О. А. и привел с собой коренастого молодого человека, судя по внешности – японца, подстриженного ежиком, с открытым и честным лицом.

– Это Ирито Мутинами. Мой старый приятель с Ибицы.

Мужчины пожали друг другу руки.

– Я там был в шестидесятом и шестьдесят первом, – сообщил Ирито. – Класснейшее место! Какие девочки! Какие наркотики! Не, мужик, там круто! А вы там бывали?

– Только одно лето, в семьдесят четвертом, – ответил О. А.

Одного лета, конечно, маловато, но и этого было достаточно, чтобы присоединиться к клубу любителей Ибицы. Они поговорили об общих знакомых, о пляжах, где загорали, о ресторанах, в которых обедали, о девочках, с которыми оба имели дело, – короче, обменялись воспоминаниями, как и подобает безутешным изгнанникам. Оба остались чрезвычайно довольны друг другом.

– Я рассказал Ирито, как обстоят дела, – сказал Питер. – Он с удовольствием будет испытывать на себе твои наркотики. Живет он в Чайнатауне, так что ему будет удобно ездить к тебе и поглощать твои изделия. Об оплате я позабочусь.

– Отлично, отлично, – сказал О. А., но из честности счел нужным добавить: – Ирито, я надеюсь, вы понимаете, во что ввязываетесь?

– Зовите меня Томом. Меня дома так зовут. Мужики, но это ж круто! Пробовать на себе крутые наркотики да еще деньги за это получать! Слушайте, да я бы сам за такое еще приплатил, если надо! Это ж прям как в сказке! Как там у Хайяма? «Скажи, виноторговец, что ты купишь ценней того, что нам ты продаешь?» В смысле, это ведь то же самое!