– Знаю. Но я слышал, что этим летом он пересох.

– Раз уж он высох и раз уж ты об этом знаешь, саудовцам тоже это известно, и они не станут нас там искать. Дайте-ка подумать...

Майид прикрыл глаза руками и сосредоточился. Потом сказал:

– Во имя Аллаха! Если мы правильно распознали, в какую сторону они движутся, это означает, что саудовцы решили ехать в Тадж!

– Или в Хиннат, – предположил Мухаммед.

– Да, а может, в Нату! – Майид рассмеялся, Мухаммед тоже тихонько захихикал.

– Какого черта вы веселитесь? Что вас так рассмешило? – не выдержал Дэйн.

– Саудовцы! Мы смеемся над саудовцами! – отозвался Майид. – Понимаешь, у них скорее всего случилось вот что: они шли вначале за своим мурранским следопытом, он прекрасно распознавал наши следы и днем, и ночью, и вел солдат точно за нами – они отставали всего на несколько миль. Но саудовцы, видишь ли, давно перестали быть кочевниками и не особо доверяют старинным знаниям. Они теперь – серединка на половинку, отказались от старого и не приняли новое. Так что их сержанту, наверное, надоел дотошный проводник, который ползает по песку и раскапывает какие-то песчаные холмики. Наверное, солдаты устали от безделья, им надоело ждать, а может, у них оказалось маловато воды. И вот сержант сказал: «Ребята, у этих беглецов не хватит воды, чтобы напрямик добраться до побережья! А их верблюды были измотаны еще вчера, когда они прорвались через нашу засаду. И колодец Авайна пересох. Значит, они обязательно завернут к жилью! А единственное жилье здесь – Тадж и Хиннат, ну, может, еще Ната. Так что хватит тут без толку ковыряться в песке, надо поехать прямо в деревню и перехватить их там!»

Мухаммед снова хихикнул. Дэйн сказал:

– А что будет, когда они не найдут нас в тех деревеньках?

– Они немного попроклинают нас, потом извинятся перед своим проводником – иначе он никогда больше не станет иметь с ними дела – и спросят у него совета.

– И что он им скажет?

– Наверное, скажет, что дальше выслеживать нас бессмысленно. Судя по последним следам, мы должны быть где-то к югу от Таджа и направляемся, скорее всего, в Джубаил. Значит, скажет он, вы найдете их либо в Джубаиле, или где-нибудь в пустыне неподалеку от города – мертвыми, и гиены уже попировали на их костях.

– Значит, их ошибка по большому счету ничем нам не поможет? – спросил Джабир.

– Поможет, и очень, – уверил его Майид. – До этого наше положение было совершенно безнадежным. Нас могло спасти только чудо. И чудо свершилось – глупость этих саудовцев поистине подобна чуду! И у нас в запасе теперь еще полдня. И даже больше – если сержант упрется и решит осмотреть окрестности Хинната.

– Нам этого хватит? – спросил Дэйн.

– Ну, почти хватит. Нам нужно еще совсем немного, чтобы успеть наверняка. Но в любом случае мы проживем на полдня дольше!

– Погоди, мне кажется... – Дэйн прислушался. – Да, я слышу – это гудит мотор грузовика! Чуть громче ветра... Слышишь, Джабир?

– Тихо, очень-очень тихо. – Дэйн с удовольствием отметил нотки неискренности в его голосе.

– В седла! У нас появилась надежда, братья! – закричал Майид. – Придется еще немного потерпеть, и – берегите своих верблюдов!

Ракканцы шепотом обругали Майида последними словами, но покорно взобрались на верблюдов и последовали за ним – снова немного к югу и на восток. Впереди, на побережье Хаса, их ждал Джубаил аль Бахри.

Наступило утро, и жестокое солнце снова поднялось на небосвод. Оно ослепительно сияло прямо перед глазами, безжалостно стегало измученных путников раскаленными лучами, словно безумец или сам дьявол, Шайтан аль Кабир. Солнце терзало бедных верблюдов с непостижимой злобой и жестокостью, как будто вознамерилось медленно изжарить их прямо на ходу. Поднимаясь все выше и выше, оно все сильнее раскаляло воздух, песок, металл – так что вскоре к ружьям невозможно было притронуться, и даже седла стали горячими на ощупь. Ночной шамаль исчез, как будто его и не было, раскаленный воздух застыл, не заметно было ни малейшего дуновения ветерка.

Майид, с обожженным солнцем лицом и покрасневшими глазами, сказал Дэйну, что здешний климат, похоже, ничуть не лучше адских сковородок.

Один из ракканцев закричал, что видит сзади две или три темных фигуры и они движутся вслед за караваном! Майид пригляделся повнимательнее и невесело хмыкнул.

– Что там такое? – спросил Дэйн.

– Гиены. Учуяли смерть и будут теперь бежать за нами, надеясь на поживу.

В небе над маленьким отрядом появился одинокий стервятник, парящий на невидимых потоках воздуха. Он тоже ждет, сказал Майид Дэйну, и он будет насмерть биться с гиенами – впрочем, недолго.

Все молча ехали, едва держась в седлах от усталости. Проехали мимо остатков небольшого пересохшего оазиса. Внезапно один из ракканцев потерял сознание и повалился вниз головой на плотно слежавшийся песок.

Майид остановил отряд, спешился, влил в глотку бесчувственному ракканцу немного воды и брызнул несколько капель ему на лицо. Это не помогло, человек так и не пришел в себя, не пошевелился, дышал неровно и с хрипом. Майид не мог возиться с ним дольше. Он перекинул бесчувственное тело поперек седла и привязал веревкой, затем вновь сел в седло и погнал отряд в прежнем ритме.

Миновал полдень, а впереди по-прежнему простиралась бескрайняя пустыня. Один из верблюдов – молодой, светло-коричневой масти, довольно послушный (для верблюда) – неожиданно начал часто-часто кашлять. Майид внимательно прислушался и, похоже, вначале сильно обеспокоился.

– Плохо, очень плохо, – сказал он Дэйну. – Мы можем доехать, если потеряем кого-нибудь из людей, но без верблюдов нам никак...

– Он так сильно заболел?

– Сильно. С одной стороны, верблюды уже и так держатся на пределе выносливости. Но что гораздо хуже, этот кашель очень напоминает приступ манхуса – это такая болезнь легких. Надеюсь, я ошибся и все не так плохо – болезнь очень заразна и остальные верблюды вполне могли ее подхватить.

– Он выживет?

– Нет.

– Надолго его еще хватит?

– Сам увидишь. Ждать уже недолго.

Они поднялись на небольшой холм. Светло-коричневый верблюд кашлял, как человек с последней стадией туберкулеза. Едва перевалили вершину и начали спуск, больное животное три раза оглушительно кашлянуло и замертво рухнуло на песок.

– Так умирают верблюды, – сказал Майид, снова останавливая отряд.

– И так всегда – никаких особых признаков близкой смерти или едва заметные, – добавил Мухаммед ибн Хисса, проводник из Халиди. – Кажется, что он готов бежать хоть на край света, но как только наступает предел его силам, верблюд мгновенно падает и умирает.

– Так ты думаешь, это просто переутомление, не аль-манхус?

– Хотелось бы верить. Верблюд погиб слишком быстро, вряд ли у него были больные легкие. Мы будем забрасывать его песком, Майид?

– Это ни к чему. Если саудовцы в самом деле поперлись в Тадж, они сюда не вернутся. А если и так – мы к тому времени либо ускользнем от них, либо умрем.

– Ты прав. Надо, чтоб еще кто-нибудь сел вдвоем на одного верблюда.

Майид оглядел своих спутников и скомандовал:

– Али, сядешь позади Мубарака. Он все равно без сознания, так что будет вместо седельных сумок.

Они вновь поехали, вниз по песчаному склону и дальше по гранитной платформе, усеянной множеством огромных валунов. Платформа совсем чуть-чуть поднималась в гору, но измотанные верблюды еле ползли,