Казалось, его здесь ждали.

Небольшой двухэтажный особняк Зорий отыскал без труда. Улица, на которой он стоял, была пустынна. Дома с наглухо закрытыми ставнями ревниво хранили утренний сон своих хозяев. Дом Лаэрты Эвери ничем не отличался от остальных, ставни его были так же плотно закрыты, а парадная дверь, выходящая на улицу, судя по слою пыли на крыльце, открывалась очень редко.

Дар не стал ломиться в парадный вход, а прошел через незапертые ворота во внутренний дворик. Прибегать к поверхностному поисковому трансу пока не было нужды, ощущения и без того были обострены до предела: он шел по горячему следу.

Уже во дворе Зорий понял, что дом пуст. И опустел он совсем недавно. Казалось, стоит лишь нарушить его тишину: деревянным молоточком, привязанным к калитке, выбить неровный ритм приветствия, заскрипеть ржавыми петлями ворот, уронить ключи на пол, – и все вокруг встряхнется, оживет, сбросит притворную неподвижность и заговорит на разные голоса, взахлеб. Дом еще не успел одичать, он еще хранил следы присутствия хозяев, как кровать некоторое время хранит человеческое тепло. Дом еще не подозревал, что его бросили, не ведал, что к нему больше не вернутся. Он ждал хозяина или гостя, все равно кого, он распахивал ему навстречу скрипучую калитку, он стелил под ноги мощенную зеленым камнем дорожку, он встречал вошедшего, не скрывая и не утаивая ничего. Каждый камень, каждая доска в заборе наперебой кидались рассказывать об исчезнувших хозяевах, как старые слуги в аристократических семействах, гордясь своей осведомленностью.

Задняя дверь с кольцом, до блеска отполированным частыми прикосновениями рук, была деревянная, с многочисленными следами глубоких шрамов от метательного ножа. Здесь были и старые, и свежие отметины, причем свежие располагались гораздо ближе к центру воображаемой мишени, из чего Зорий сделал вывод, что тренировки возымели результат. На высоте двух метров от пола на двери имелась надпись мелом, начертанная крупными печатными буквами, какими обычно пишут дети. Только сомнительно, чтобы ребенок смог дотянуться до такой высоты. Надпись была сделана на федеральном эсперанто и требовала: «Сова, прекрати портить дверь!» Видимо, требование не было выполнено. Зорий прикинул расстояние, с которого выполнялись эти броски – не дальше, чем до забора, максимум метров пять. Забор тоже был истыкан. Наверняка тому, кто тренировал руку, было лень возвращаться на прежнее место у двери для нового броска. Поэтому на тренировках он использовал две противоположные мишени.

Эта дверь, в отличие от парадной, оказалась незапертой. Может быть, хозяева считали, что у них нечего красть, или замки в этом отсталом захолустье еще не были изобретены. Хотя при наличии частной собственности замки возникают с неизбежностью, как и специалисты по взлому. Дар потянул за кольцо – и оказался в маленькой прихожей, пахнущей дымом. Он уже успел заметить, что все дома в этом мире пахли приблизительно одинаково: горелой древесиной. Но здесь к этому запаху примешивалось что-то еще, какой-то неуловимо знакомый, но нечасто встречающийся аромат. Зорий потянул носом, но опознать запах не смог.

Он внимательно осмотрел тесную комнатку с лестницей, уводящей наверх. Вполне современная вешалка для одежды соседствовала здесь с массивным деревянным сооружением, в котором Зорий не без труда распознал стойку для холодного оружия. В одной из ее ячеек скучали без дела обтянутые кожей ножны с перевязью, покрытые толстым слоем домашней пыли, рыхлой и легкой, как только что выпавший снег. Оружия к этим ножнам Зорий не нашел. «Пока не нашел», – мысленно поправил он себя. Значит, хозяин счел нужным взять оружие с собой? Не держать же в прихожей громоздкое сооружение для одних пустых пожен! Дар изучил пыль и порезы на поверхности стойки со скрупулезностью детектива. Из пяти ячеек периодически пользовались тремя: одной длинной, естественно, для меча, и двумя короткими – для кинжалов. Да, вооружились неплохо! Зорий фыркнул, представив себя с полным боекомплектом Ордена против этакого рыцаря в доспехах, с кинжалами и мечом. Избиение младенцев! Ладно, пусть так – не обнаружить бы пустую кобуру от бластера.

Он тщательно переворошил одежду на вешалке – в надежде найти тот самый пестрый плащ, что был им замечен на объекте под номером один – предполагаемой Лаэрте Эвери, – но плаща не нашел.

Лестница скрипела ужасно, несмотря на все усилия Дара двигаться бесшумно. То ли этот скрип был особой системой сигнализации, предупреждавшей хозяев о непрошеных гостях, то ли просто старое дерево под ногами давно рассохлось и хрипло жаловалось на старость. Дар знал, что в доме пусто, но все равно старался ставить ноги как можно мягче, подальше от скрипучего центра ступенек.

Лестница привела его в полутемную гостиную на втором этаже особняка. Тяжелые, наглухо закрытые ставни пропускали внутрь лишь тонкие лезвия солнечного света, рассекающие мрак комнаты на три ровных ломтя темноты. Только здесь Дар на секунду прикрыл глаза, входя в неглубокий поисковый транс, а когда открыл – темнота отступила и он смог оглядеться.

Просторная гостиная, где он оказался, являла собой забавный образец смешения стилей. Две культуры, разделенные веками прогресса и парсеками расстояния, столкнулись тут лбами по воле привередливого хозяина. Вычурная роскошь средневековья недоуменно взирала на инородный минимализм современности. Стены были отделаны резным, благородно состаренным деревом. Такая же тонкая искусная резьба покрывала ставни. В центре комнаты чернел огромный низкий стол, вокруг которого, подальше от мрачных стен, располагались как будто сбежавшие с обложки глянцевого каталога кресла и диван, купленные в фактории. Мебель в стиле «постмодерн» выглядела испуганной и затравленной среди окружающего