– Еще дней пять-шесть минимум – чтоб без «проколов».
– Понятно. Как только все будет готово, со всеми бумагами – ко мне. Сразу пойдем к министру брать санкцию на внедрение. Ясно?
– Ясно, – шмыгнул носом Ползунков. – Что за работа? Ни на больничный нельзя, ни умереть.
– Бальзам Биттнера принимай, Семен. Мне вон жена как стала покупать, я второй год на больничный не хожу.
– А я, Андрей, пятый, – снова шмыгнул носом Ползунков. – И в отпуске уже три года не был.
– Считай, что ты меня разжалобил. Буду у министра, выпрошу тебе Почетную грамоту.
Глава 5
После построения полковник Мартов подозвал Дубинина к себе и, положив руку на плечо, отвел в сторону.
– Вот такие дела, Олег, – вздохнул он. – Сам понимаешь, информатика с кибернетикой, технический прогресс, черт бы их побрал!
– Так точно, товарищ полковник! Понимаю!
– Вот и молодец! – обрадовался Мартов. – Я в твои годы вообще участковым в деревне начинал. Хорошо! Молоко парное, доярки молодые...
– Так точно, товарищ полковник! Доярки!
Мартов удивленно посмотрел на Олега и сказал:
– В общем, я в тебя верю! Генералом будешь лет через двадцать, попомнишь мои слова!
– Так точно, товарищ генерал! – словно робот отчеканил Дубинин.
Мартов только головой покачал.
– Держись, Олег! – сказал он, быстро развернулся и направился к административному корпусу.
– Так точно... – едва слышно проговорил Дубинин, понурив голову.
Плац стремительно пустел. Курсанты группами и поодиночке исчезали за корпусами, а Олег все стоял и стоял с опущенной головой как немой укор несправедливости, царящей на белом свете. Только всем было на это наплевать.
И тут кто-то неожиданно тронул Дубинина за плечо. Олег невольно вздрогнул и оглянулся. На него с лукавой улыбкой смотрел Максим Исаев.
Олег при своем почти баскетбольном росте был широк в кости, накачан и лицо имел волевое – с квадратной челюстью, чуть приплюснутым широким носом и густыми черными бровями, сросшимися на переносице.
Исаев же был сантиметров на десять пониже, поджарый и даже изящный – вроде солиста балета. Русая челка выбивалась из-под берета на его высокий лоб. Правильной формы лицо навряд ли можно было назвать красивым, но привлекательным – наверняка. И изгиб тонких бровей, и ухмылка, и слегка прищуренный взгляд умных глаз – все это вызывало невольную симпатию, особенно у представительниц противоположного пола.
– Че, Дуб, решил свою фотку на прощание свинтить? – весело спросил Макс.
– Чего? – уставился на него понурым взглядом Олег.
– Я говорю, фотку свою решил на память свинтить? – кивнул Макс за спину Дубинина.
Тот недоуменно моргнул на Исаева и оглянулся. Аккурат за его спиной располагалась школьная Доска почета.
С цветной фотографии на мир с чувством собственного превосходства смотрел Олег Дубинин – активист, гордость школы и просто безгранично уверенный в себе молодой человек.
Контраст между глянцевой фотографией и поблекшим оригиналом был так разителен, что Макс не выдержал и хмыкнул. Дуб сегодняшний выглядел жалкой карикатурой на себя вчерашнего.
Только не в правилах Макса было бить лежачего.
– Шутка, – сказал он, смахивая ухмылку с лица. – Расслабься. Скажи лучше, как ты смотришь на небольшое бордельеро?
– Чего? – снова не понял Дуб.
– Какой-то ты заторможенный сегодня, – вздохнул Макс. – Короче, я предлагаю это дело отметить с музыкой.
– Чего отметить?
– Начало нашей свободной жизни. Программа примерно следующая: свал через забор в гражданке – закупка шампанского – оргия в общаге музыкального училища. Надо же нам как-то притираться друг к другу?
– Ты что, издеваешься?
– Наоборот. Хочу тебе по-дружески помочь. А то у тебя такой вид, как будто по тебе пять тысяч демонстрантов прошло, прорвав оцепление...
– Да пошел ты! – резко отвернулся Олег.
– Дуб, ты не прав. Нам работать в одной дыре.
– Вот именно! – зло выкрикнул Дуб, оглядываясь. – Ты с первого курса балду гонял, а я пахал как проклятый!
– А кто теперь виноват? У меня, между прочим, только четыре «тройки» по профильным предметам, сам знаешь почему. Остальные «пятерки». Так что учился я не хуже твоего, хоть и не уродовался.
– Правильно! Но ты трахнул жену Станюковича! А жен преподавателей профильных дисциплин трахать нельзя! Скажи спасибо Мартову, что он тебя вообще из школы не отчислил! Понял?
– Понял, – кивнул Макс. – А преподавателям профильных дисциплин можно заставлять курсантов в учебное время клеить у себя дома обои?
– Нельзя. Но тебя это не оправдывает!
– А по-моему, оправдывает, – ухмыльнулся Макс. – Потому что с тех пор, как я трахнул жену Станюковича, все преподаватели делают себе ремонты сами. Это во-первых. А во-вторых, открою тебе, Дуб, один секрет. Это не я трахнул жену Станюковича.
– А кто... тогда?
– Это она меня трахнула в ванной, Дуб. Она разнузданная нимфоманка, честно.
Олег недоверчиво моргнул на Макса и вдруг решительно махнул рукой:
– Все, не хочу об этом слышать! У тебя одно на уме – напиться и кого-нибудь трахнуть!
– Ну, во-первых, не кого-нибудь, Дуб, а во-вторых, что в этом плохого? Ты когда-нибудь имел пианистку на рояле?
– Все, Макс. Уволь меня от этих скабрезных разговоров! Понял?
– Понял, – вздохнул Макс. – Значит, к пианисткам мы не едем?
– Ни к пианисткам, ни к баянисткам, ни к саксофонисткам! – От возмущения Дуб раскраснелся, на его квадратных скулах выступил румянец. – У меня есть девушка!
– Нашел чем удивить, – хмыкнул Макс.
– Тебе этого не понять, так что никакого бордельеро не будет!
– Да нет, Дуб, бордельеро будет. Только без тебя. А девушке передай, что я ей сочувствую.
– Да пошел ты!
– Сам дурак!
Глава 6
В джинсах, короткой кожаной куртке и бейсболке, с большой спортивной сумкой на плече Макс Исаев стоял на перроне железнодорожного вокзала и поглядывал на большие электронные часы.
Посадка на 212-й пассажирский поезд заканчивалась, а Дуб и не думал появляться.
Когда до отхода осталась одна минута, Макс сплюнул на перрон и вздохнул:
– Удивительный ублюдок!
С надеждой посмотрев на двери вокзала, он оглянулся на поезд и ненадолго задумался.
Когда состав тронулся, Макс вздохнул еще раз, поправил на плече сумку и медленно двинулся к кассам.
Он успел сдать билеты, выстоять очередь в справочную и съесть мороженое, когда на привокзальной площади наконец появился Дуб.
