В 1931 г. Сталин предупредил: если мы за 10 лет не выйдем на уровень развитых государств – нас сомнут. И вправду чуть не смяли в 1941 г. Но не из-за неподготовленности к войне, а получается, наоборот, из-за «переподготовленности». Голиаф накачал мышцы, но нажил грыжу.
Огромная масса техники не усилила Красную Армию. Для такого числа танков и самолетов не было обученных экипажей, ремонт превратился в неразрешимую проблему. Командиры были не в состоянии справиться с мехкорпусами-мастодонтами.
Война показала, что к лету 1941 г. Красная Армия представляла из себя огромный полуфабрикат, которому только предстояло обрести качество организованной военной силы. Была масса танков, но спешно созданные в 1940–1941 гг. мехкорпуса не дотягивали до минимальных боевых требований. Было много самолетов и масса плохо обученных летчиков, не способных реализовать свое численное преимущество в небе. Хорошо подготовленные военные кадры растворялись в массе слабоподготовленных. Все приготовления носили по-большевистски грандиозный характер, но почти ничего не было доведено до ума. Гигантомания во многом губила дело. Зачем в 1941 г. надо было формировать сразу 20 новых мехкорпусов, если под их штаты не было ни кадров, ни техники? ВВС насчитывали 13,7 тыс. исправных боевых самолетов, но на 1,5 тысячи из них не были подготовлены экипажи (5, с. 90).
Ситуацию усугубила разрушительная кадровая политика Сталина в предвоенные годы. Даже те, кто умел воевать, были поставлены в условия, обрекавшие их на поражение.
Итак, самолетов и танков было изготовлено достаточно, и для обороны, и для наступления. Хватало и людей. Только в конце июня войны в армию призвали 5,3 млн человек 1905–1918 гг. рождения. В августе прошла мобилизация военнообязанных 1890–1904 гг. и призывников до 1923 г. рождения. А это еще несколько миллионов. Но вся эта сила, включая огромную массу техники, была профукана в считаные недели. Все лишения народа, связанные с ориентацией экономики на производство вооружений, оказались напрасными. Знакомо? Это повторялось и позже. Государство не сумело распорядиться, совладеть с огромным потенциалом и, чтобы скрыть свою несостоятельность, принялось ссылаться на «объективные причины». Провал был столь очевиден, что это вызывало возмущение у честных коммунистов. Проблема для думающих людей была достаточно очевидна. Режиссер Александр Довженко зло записал в своем дневнике: «…качество войны – это качество организации общества, народа. Вся наша фальшь, вся тупость… весь наш псевдодемократизм, перемешанный с сатрапством, – все вылезает боком и катит на нас… И над всем этим – «Мы победим!..» (25, с. 87).
В свое оправдание коммуно-бюрократическая система могла сослаться на аналогичный опыт царской России, которой также чаще всего не удавалось эффективно использовать свой огромный потенциал. Поэтому глубинный источник поражений многие увидели в традиционной исторической слабости России – в отсутствии надлежащей повседневной организованности. Бывший начальник разведывательного управления Генштаба вермахта К. Типпельскирх так писал в своей книге о слабостях Красной Армии: «Русско-финская война вскрыла недостаточную тактическую подготовку среднего и младшего командного звена… Казалось невероятным, чтобы эти недостатки, проявившиеся еще в Первую мировую войну и отчасти вообще свойственные характеру русского народа, могли быть ликвидированы в короткий срок» (26, с. 173).
К. Типпельскирх указывал также на тот факт, что в годы Первой мировой войны русская армия в боях с германской армией не продемонстрировала особых боевых качеств. В 1917 г. против 110 австро- германских дивизий безуспешно действовало свыше 200 русских дивизий. Одна из причин этого – организационные неурядицы (плохое снабжение, разведка, планирование, связь, управление), тогда как победа над армией Самсонова в 1914 г. была бы невозможна без четкой работы германских железных дорог.
Красная Армия столкнулась с противником, известным своей организованностью. Скрупулезность в подготовке рядового и офицерского состава вермахт взял из кайзеровской армии. Военную доктрину сокрушающего нацеленного удара Мольтке – Шлиффена модернизировали, сделав главным оперативным компонентом массированное применение танков при авиационной поддержке наземных войск. «В целом сухопутные войска настолько отвечали задачам, поставленным войной, что даже для них самих это оказалось неожиданным», – отмечал К. Типпельскирх (26, с. 11). И такой вывод вполне оправдан, учитывая, что вермахт как массовая армия стал формироваться лишь с 1936 года. По времени подготовки и количеству обученных резервистов Германия намного уступала своим вероятным противникам. То, что вермахту удалось ликвидировать разрыв в боевой выучке личного состава за такой короткий срок, достойно внимания и анализа как пример наивысшей эффективности организационных мероприятий.
Фактор времени является одним из важнейших в политике, экономике, науке, военном деле. И здесь фашистская Германия его даром не теряла. В августе 1936 г. Гитлер в секретном меморандуме сформулировал цели, которые намеревался достичь. Он писал:
«Я ставлю следующие задачи:
1) Через 4 года мы должны иметь боеспособную армию.
2) Через 4 года экономика Германии должна быть готова к войне».
Все было выполнено точно в срок, что, безусловно, явилось большим достижением. Создание же вермахта можно отнести к организационному чуду. Создать в такие сжатые сроки многомиллионную армию, обеспечить ее материально-техническую часть, проведя огромные по объему конструкторские работы в условиях дефицита многих видов сырья и материалов, – бесспорное достижение государственного управления Германии. Но главное – не объемные показатели, а достигнутый уровень боеспособности молодых вооруженных сил. Хотя и ранее германскому руководству удавалось сделать схожий военный рывок – в ХIХ в. Тогда прусская армия, возглавляемая Мольтке, бледненько показав себя в войне с Данией в 1864 г., уже в 1866 г., на удивление всей Европы, молниеносно громит австрийскую, а в 1870-м и французскую армию, считавшуюся лучшей в мире. И дело заключалось не в многочисленности прусских вооруженных сил или наличии некоего супероружия. Прусскому командованию удалось быстро усилить потенциально сильные и блокировать слабые стороны своей армии, и наряду с лучшей разведкой, передовой стратегией и хорошей дисциплиной оно сумело добиться необходимого перевеса. Это те организационные качества, от которых страдали русские вооруженные силы в войне 1877–1878 гг. и которых просто катастрофически недоставало в 1904–1905 гг. и в Первую мировую… Увы, и японцы, и германцы били русскую армию не числом, а умением. Поэтому вредным и недальновидным было бы списывание всего происшедшего в 1941 г. на пресловутое мифическое «превосходство». В деле овладения искусством самоорганизации и управления у России столь много пробелов, что учиться преодолевать их нужно, опираясь в том числе и на исторический опыт. А о том, как мы можем наладить дело организации, на какую высоту ее поднять в сравнении с противником, свидетельствует тот же опыт Великой Отечественной войны. Но в 1941 г. до этого было еще далеко.
Данная книга в первой редакции вышла в 2002 году, а в 2005 г. увидела свет обстоятельная монография М. Солонина «22 июня, или Когда началась Великая Отечественная война». В ней Солонин обосновал часть тех же выводов о причине слабой боеспособности Красной Армии летом 1941 года. Отличие состояло в том, что Солонин главной причиной назвал нежелание народа воевать за сталинский режим. Причем с первого дня войны, что весьма сомнительно. Я же на первое место ставлю другой фактор – дезорганизацию управления и планирования, спровоцированную Сталиным и усугубленную его выдвиженцами. Таким образом, на первое место в исследовании выходит вопрос: «Каким образом верхам удалось снизить боеспособность Красной Армии до уровня тотального поражения?»
Эта проблема не уникальна в том смысле, что относится не только к СССР. Можно назвать и другие внешне сильные государства, которые разваливались подобно карточному домику от первого сильного удара. Дело в чем-то другом. Куда вероятнее предположить, что, несмотря на высокий боевой дух вермахта, быстрое и позорное поражение Красной Армии, а до нее польской и французской – это, прежде всего, плод субъективных «усилий» части правящей элиты этих государств. А дальше рассмотрение вопроса переходит в сферу дискуссий. Причем эта тема актуальна по сей день, ибо в отношении Советского Союза она затем вновь повторилась на рубеже 1980—1990-х гг., либо может повториться.
Афоризм «кадры решают все» верен только отчасти. Кадры 1941 и 1945 гг., конечно, обновились, но не кардинально. Немало неуспешных генералов 41-го года закончили войну, демонстрируя полководческие способности. Поэтому афоризм стоило бы переформулировать: «Стиль управления решает все!» Хотя и это
