и еще два часа для возврата обратно к станции. И если пилотам файтеров было легче, так как им приходилось выходить на патрулирование один раз за двое суток, то экипажам «Призраков» было не в пример тяжелее. У них двенадцатичасовая смена проходила каждый день. Видимо, экипаж на кораблях как- то менялся, потому что представить себе подобный график работы Артур просто не мог. Ни один человек не смог бы ежедневно проводить по двенадцать часов в пространстве за напряженной работой по обслуживанию сенсоров.
Артур поймал себя на мысли, что он бы с удовольствием сейчас перекинулся словечком-другим со своими ведомыми, но полное радиомолчание не позволяло и этого. Патрулирование было просто скучным занятием. А если учесть, что в любой момент со стороны Пояса могли появиться корабли контрабандистов, то еще и опасным. Это сочетание скуки и возможной опасности просто выматывало Артура во время полета.
Поэтому когда девять часов инерционного полета истекли, он с радостью активировал маршевые двигатели и вместе со всеми отправился к станции. Даже постоянная перегрузка, хоть и не такая сильная, как в начале патрулирования, когда корабли только выходили на позицию, была лучше, чем это невыносимое ожидание.
Выходя из душевых кабин, где пилоты смывали с себя остатки амортизирующего геля, члены звена Артура делились друг с другом впечатлениями.
— Это у меня первый раз такое долгое патрулирование было, — заметил Ким, натягивая брюки. — До этого даже в училище такого не было. Четыре часа — максимум. А здесь я думал, что с ума сойду.
— Не ты один, — ответил ему Олег. — Висеть девять часов в желе и ничего не делать, это то еще развлечение. Уму непостижимо, как я выдержал.
— Я, кстати, знаю, что надо сделать, — вступил в беседу Микаэль. — Надо немного взломать бортовой компьютер и добавить в меню, скажем, шахматы. Тогда будем сочетать приятное с полезным. Летишь себе, никого не трогаешь, в шахматы играешь,
— А по возвращении тебя вызовут к Расселу и там ты совместишь неприятное с бесполезным, — вернул Микаэля на землю Олег. — Кэп тебе внятно объяснит, что бывает с теми, кто взламывает бортовые компьютерные системы.
— Но надо же что-то придумывать, — не отступал Микаэль. — Это же уму непостижимо, девять часов ничего не делать. Тут даже полет на ровной тяге с постоянным ускорением я ждал как манну небесную. Хотя перегрузку никак нельзя назвать моим любимым развлечением. Второй раз я такого не выдержу.
— Выдержишь, — ответил ему Артур. — Все мы выдержим. Потому что выбора другого нет, как это ни прискорбно. Так что, парни, расслабляйтесь и набирайтесь новых впечатлений. Через тридцать шесть часов следующий вылет. — И под разочарованное гудение пилотов Артур вышел из раздевалки.
Монотонные вылеты на патрулирование так и продолжались. Раз в двое суток звено Артура выходило в полет и следовало как привязанное за «Призраком», который обшаривал своими сенсорами тот или иной участок пространства в поисках кораблей контрабандистов. Никаких новостей об изменении ситуации не поступало. Станция жила в обычном режиме, ожидая нападения как с внешней стороны системы, так и с внутренней.
Пилоты, впрочем, считали, что если первыми к ним нагрянут именно контрабандисты, то схватка будет легче, чем с ударной группировкой Альянса Внешних Планет. Все же на стороне Альянса воевали их бывшие коллеги, прошедшие точно такую же выучку, а в командах кораблей контрабандистов профессиональных военных было мало.
Сама станция была защищена вполне хорошо. Помимо четырех звеньев файтеров и двух «Призраков», базирующихся на самой станции, неподалеку от нее висели в пространстве один линкор и три крейсера. Корабли соблюдали полное радиомолчание и не делали никаких движений, чтобы не выдать себя проблеском маневровых двигателей. Если к станции подойдет чья-либо ударная группа, появление из ниоткуда четырех боевых кораблей будет для нее неприятным сюрпризом.
А пока станция просто жила. Люди работали, ученые из исследовательских отделов тех корпораций, что арендовали помещения на станции «Хабитейшн», продолжали свою деятельность, пара производственных модулей продолжала функционирование. То, что в системе идет война, еще не означало, что жизнь заканчивается. Наоборот, война всегда была хорошим стимулом для экономики, и корпорации стремились выжать из ситуации все, что можно. А если станция все же будет захвачена Альянсом или контрабандистами… Что же, это разумный и просчитанный риск.
Так что люди работали, отдыхали, встречались, беседовали, влюблялись и расходились. А пилоты малых боевых кораблей жили в постоянном ритме. Один раз в двое суток вылет на двенадцатичасовое патрулирование, а затем тридцать шесть часов отдыха. Каждый пилот стремился как можно ярче провести это время, чтобы было потом что вспомнить во время монотонного и нудного инерционного полета. Десять часов бездействия это не шутки, это действительно много.
Сам Артур к концу первой недели своего пребывания на станции «Хабитейшн» уже втянулся в этот ритм. Он перестал ожидать неприятных сюрпризов, как было на Марсе. Спокойный размеренный ритм жизни на станции подходил ему как нельзя лучше. Здесь все было знакомо и привычно. Коллеги-пилоты, постоянный распорядок дня и никаких ненужных контактов. Артур встречался только с теми людьми, кто был ему приятен. Регулярно Артур наведывался к Цеззи, которую Стайрон поселил неподалеку от той части станции, что была отведена военным.
Артур знал, что официально Цеззи была оформлена Стайроном как консультант контрразведки. Она, естественно, не могла поступить на службу, но и сама не желала этого. Девушку вполне устраивал ее статус. Она занималась, как и прежде, обеспечением информационной безопасности, а по сути, собирала информацию об обитателях станции, стараясь вычислить агентов Освободителей.
Именно об этом она рассказала Артуру, когда тот в очередной раз навестил ее.
— Ты представляешь, — со смехом сказала девушка, — нашла я одного подозрительного товарища. Работает он на какую-то мелкую фирму. Нашла я его зарплату. Сравнила с его тратами — не сходится. Тратит он больше. Ну ладно бы, если бы это за один-два месяца такое расхождение было. Можно понять человека, решил немного оттянуться, устроить себе небольшой праздник и потратить деньги из запасов. Так ничего подобного, оказывается, он уже полгода так живет. А зарплата у него совсем невелика, чтобы так вот себе позволить жить.
Села я ему на хвост, начала внимательно смотреть на записи камер слежения. Надо же узнать, с кем он встречается, на что деньги тратит. Засекла, что регулярно с одним и тем же мужчиной встречается. А еще, что помимо обычного счета, на который ему зарплата переводится, у него еще один есть. И так хитро устроено, что оттуда на его обычную карточку мелкими порциями деньги переводятся. Ну, почему мелкими порциями, это понятно, светиться не хочет. Любая крупная транзакция всегда будет отслеживаться, а так он остается вне поля зрения финансовой разведки его работодателей.
В общем, ясно, как белый день, у этого товарища есть еще одна жизнь. Я собрала всю информацию, что накопала, и понесла ее к Стайрону.
— И что Ричард сказал? — спросил Артур.
— А он внимательно посмотрел на все мои записи и выкладки, хмыкнул и говорит, дескать, отлично я работаю. Вот только этот человечек оказался Хранителем. Я просила его, чтобы он мне выдал списки всех его людей, чтобы я на них не отвлекалась, так он отказался. Говорит, что не нужно. Дескать, если я кого-то вычислю, это повод законспирировать человека еще сильнее. А что по мне, так тут половину станции как следует проверять надо. Стайрон, кажется, говорил, что тут уже контрразведка хорошо поработала, но что-то мне это не нравится. Все равно слишком много людей, которые могут стать объектами, моего пристального внимания.
— То есть ты считаешь, что тут не все так чисто, как говорил Стайрон?
— Абсолютно верно, — кивнула Цеззи. — Так что будь осторожен.
— И чего же мне бояться?
— Ну, техника твоего я уже проверила. Пилотов тоже, все, кажется, чисты. Так что в пространстве тебе опасаться нечего. Файтеры находятся под постоянным наблюдением, и никто диверсию устроить не сможет.
— Ты так говоришь, как будто бы наблюдение это нельзя обмануть.
— Можно, — легко согласилась Цеззи. — Вполне можно. Вот только я тоже знаю, как это делается, и
