невеселая личная перспектива. За такую диверсию в живых его точно не оставят, это было понятно, но Ивана смерть не страшила. Он не смог бы внятно объяснить – почему, но это была чистая правда. Какой смысл бравировать перед самим собой? Нет, Казаков не был абсолютно бесстрашным человеком, иногда он пасовал, иногда отчаянно трусил, но теперь им почему-то овладело олимпийское спокойствие.

Он сунул руки в карманы и подошел к окну. В общем-то, вид был не так уж плох. Идеально ровный асфальт серого двора был покрыт непонятной белой разметкой, наверное, для построений. Мышиные стены высокого забора и здание напротив увешаны лампами; ночью тут явно не темнее, чем днем. Выкрашенные корабельной «шаровой» краской железные ворота отлично гармонировали и с архитектурой и с мутным февральским небом. Удивительно полный набор оттенков серого. Просто замечательный... Что это, предсмертный оптимизм? Иван усмехнулся, хотя ничего забавного в ситуации не находил, и на секунду ему даже стало себя жаль. Правда, лишь на секунду. Возможно, в глубине сознания сработала некая защитная реакция, и настроение вернулось в боевое русло. А может, он был так спокоен потому, что покидал этот мир победителем? Кто знает?

Казаков краем глаза уловил яркое пятно, вносящее в строгую тюремную серость отчетливую дисгармонию. Иван приблизился к стеклу и посмотрел вниз.

К стоящему у ворот лимузину неторопливо шли трое. Один в синей униформе хунвейбинов, но с расшитыми золотом генеральскими погонами, а двое в обычной городской одежде: в куртках – оранжевой и красной – и кепках. Генерал явно никуда не собирался; он был без головного убора и в одном кителе. Он, похоже, провожал своих гостей до ворот. Кто был этот «бин»? Вряд ли в ЦГМ много генералов. Да, скорее всего, вообще один. Иван удивленно покачал головой. Наверное, высокие были гости, если их провожал сам начальник Центра генетической модификации. Троица шла неторопливо, поддерживая какую-то спокойную и, видимо, приятную беседу. Казакова это немного насторожило. Трое неизвестных, один из них генерал, спокойно гуляют, никуда не спешат, словно в городе ничего не случилось, и треплются о погоде. Что-то тут было не так.

Иван присмотрелся к гостям повнимательнее. Человек в оранжевой куртке чуть приподнял голову, и Казаков увидел его профиль. Точеные черты, гордая посадка головы и шикарная улыбка... Без сомнений, это был Отто. Величайший актер и предатель современности. Теперь это было очевидно. Резидент ГРУ Отто Валенштайн и начальник ЦГМ генерал Хуан Син беседовали, словно давние друзья.

Иван сжал кулаки и треснул по стеклу. Оно даже не дрогнуло. Предательство – худшее из зол! Горло сдавил спазм гнева и отчаяния от собственного бессилия. Он мог бы убить Отто голыми руками, несмотря на всю стать и железную хватку актера. Казаков умел это делать. В школе разведки его учили всему, и он был прилежным курсантом. Да, Иван смог бы запросто убить своего недавнего кумира, но теперь этому мешали толстые стены.

«Эх, если бы догадаться раньше, еще там, на чердаке!» Казаков вновь треснул по стеклу, и трое беседующих внизу людей его будто бы услышали. Они разом подняли головы и взглянули прямо на Ивана.

Взгляд Отто не выражал абсолютно ничего. Он посмотрел сквозь Казакова и повернулся к подрулившей машине. Генерал Син тоже не стал разглядывать Ивана. Заметив, что Отто собирается сесть в лимузин, он начал прощаться с гостем. Задержал свой взгляд лишь третий из них: человек в красной куртке и черной кепке.

Он смотрел на Ивана, а Казаков смотрел на него, не мигая и стоя абсолютно неподвижно. Что так пристально изучал этот клон, для Ивана было загадкой. Реакцию разведчика на живое доказательство полного провала? Теперь-то Казаков мог не сомневаться: уничтожение местной верхушки оккупационных войск руками русских диверсантов было задумано далеко не Москвой. Что-то подгнило в самой Поднебесной. Но игра, затеянная кем-то из «ханей», как сами называли себя захватчики, усилиями предателя Валенштайна завертела и «наших», и «ваших». И была эта игра еще в самом начале. Иван едва удержался, чтобы не отвести взгляд или не сделать какое-нибудь умаляющее достоинство движение. Это стоило ему даже больших трудов, чем выполнение задания. Ведь этот клон внизу... этот нелюдь в красной куртке... он... был как две капли воды похож на Ивана Казакова в его истинном облике!

Куда направится этот «Казаков» и как его встретят соратники Ивана настоящего, угадать было нетрудно. И каких бед может натворить эта копия разведчика Казакова, тоже понятно. В сравнении с ними уничтожение двадцати тыловых генералов могло оказаться каплей в море.

Так что это был именно полный провал. Даже если «бины» не казнят Ивана, он навсегда останется узником ЦГМ в маске «мачо» и с тяжелым булыжником на сердце. А если того, фальшивого, «Ивана» разоблачат, то настоящему Казакову достанется еще и позорное клеймо предателя. Он окажется в одной упряжке с Отто. Хотя Валенштайна-то вряд ли выведут на чистую воду. Вон какой он хитрющий.

Казаков отошел от окна и уселся на жесткую койку. Взорванные эмоциями мысли роились, как дикие пчелы. Стройных умозаключений из такого материала не получалось, но главное Иван понимал отчетливо. Он понял, что попал в глубокую... западню, и выбраться из нее ему поможет только чудо.

Аня постучала в дверь короткой морзянкой. Точка, тире, снова тире, точка, и еще точка, тире, точка, тире. Если перевести на нормальный язык, получалось как раз «Аня».

– Вах, красавица, зачем колошматишь? – дверь открыл Гога. – Мы тэбя еще за три квартала отсняли.

– Что вы сделали? – Аня дружески ткнула его кулачком в живот.

– Отследили, – исправился Гога. – Ну, в общем, ты попала в фокус наружных телекамер.

– То-то, – Аня заглянула через его плечо в комнату. – Здесь?

– Всэ здэсь! – Гога снова перешел на свой дурацкий акцент. На самом деле родился и вырос он в Сибири, и кавказские корни выдавала лишь его внешность. А говорить он умел и без акцента.

Аня прошла в набитую народом комнату и с трудом протолкнулась к Отто и Ивану. Оба сидели за столом и потягивали контрабандный дагестанский коньяк. Восторженные поклонники бурно обсуждали удачную операцию и ловили каждое слово героев.

– Привет, – Аня присела на край стола. – Уже снял маску?

– Да, еще на первой явке, – Иван потер щеку. – Чешется теперь.

– Пройдет, – девушка улыбнулась. – Не знаю, как ты выглядел после репликации, мне пришлось уйти до стадии формирования, но думаю, что так тебе лучше.