потребуется много специалистов самых разных профилей. Сообразительность есть, мускулатура и оперативные навыки – дело наживное. Недостаток один – запоминающаяся рыжая шевелюра. Но это мелочь. При желании можно прямо сегодня сделать его брюнетом. Причем на всю жизнь. И вывести эти забавные веснушки... Но, как подсказывает опыт, с непоправимым лучше не спешить.

– Представьтесь, – прежде чем двинуться к двери с надписью «служебные помещения», потребовал Шорников.

Парень в очередной раз смутился и принял подобие строевой стойки.

– Стажер Службы безопасности Карасев. Геннадий.

– Веди, Геннадий, – Виктор снисходительно улыбнулся. – А по пути коротко обрисуй суть проблемы. По видеосвязи твой шеф сказал, что ты будешь работать в моем отделе, ты в курсе?

– Так точно, – Карасев указал на дверь. – Сюда, пожалуйста. Я мало знаю. Только установочные данные. Неделю назад по непонятной причине было нарушено энергоснабжение шельфовых куполов, а чуть позже протекли почти все ведущие туда тоннели. Кабели заменили, реакторы перезапустили, но связь так и не заработала. Герметизация и осушение тоннелей пока не закончены, и пойти посмотреть, что там, мы тоже пока не можем.

– А радиосвязь?

– Молчит.

– А оптика?

– Оптико-волоконная линия тоже нарушена. Система в отрезанных куполах бессильна. Ничего не видит и не слышит. Всю жизнедеятельность там контролируют автономные компьютеры. Потому-то служба внутренней безопасности «Водолея» подняла тревогу и вызвала вас. Ведь ваш девятый отдел находится в «Шельфе-3».

– Получается, мы не имеем ни малейшего представления о том, что происходит в трех крупных городских кварталах?

– Вернее, почти не имеем представления, – уточнил Карасев. – От техников, которые успели выйти в промежутке между восстановлением электропитания и разгерметизацией последнего тоннеля, мы узнали, что там все живы и здоровы. Но больше ничего конкретного.

– А через аварийные шлюзы проникнуть не пытались?

– Пытались, но безуспешно. Они заблокированы. Собственно, это и стало следующим тревожным сигналом.

– И не последним?

– Как я сказал, протекли не все тоннели. Третий правый, от причала «Отметка 25» к полусфере «Шельф-3», и центральный, промежуточный между куполами «Шельф-1» и «Глубинный», уцелели. Это точно. И электроника подтверждает, и техники после ремонта электросети уходили как раз по ним. Но теперь они почему-то затоплены.

– Получается, весь шельфовый участок Города полностью отрезан?

– Да. Но главное, он не имеет связи или транспортного сообщения и с берегом, и с островами тоже. Шеф безопасности убежден, что это заговор, хотя и странный. Ведь без сообщения с берегом или донными поселениями злоумышленникам долго не просидеть. В полной-то изоляции...

– Это еще не факт, – Шорников задумался. – Просто отрезать себя от внешнего мира действительно глупо. Во всем должен быть смысл. Откусить у Города часть выгодно расположенных куполов и коммуникаций просто из вредности или в знак протеста было бы неразумно. В этом шеф прав. Значит, у заговорщиков есть определенная цель. Если мы не поймем их замысел, аккуратно и тихо решить эту проблему не получится. Придется вызывать САУ.

Они прошли по длинному коридору мимо бдительных сканеров, вновь предъявили Системе отпечатки ладоней и рисунок сетчатки, назвали свои пароли дотошным охранникам и наконец-то уселись в кресла платформы секретной транспортной сети. Простенькая на первый взгляд тележка знала маршрут заранее. Откуда-то сзади выполз прозрачный обтекаемый колпак, и платформа превратилась в ту самую, похожую на разрезанное по длине веретено, служебную капсулу. Быстро набирая скорость, транспорт скользнул вдоль толстого монорельса, заложил долгий вираж вправо и внезапно вырвался на темно-зеленый простор. После тоннеля внутри портового купола – огромной трубы с непрозрачными стенками и освещенной так, что казалось, будто едешь внутри одной длинной неоновой лампы, – разверзшаяся вокруг бездна пугала.

Внешние транспортные системы строились по принципу классических трубопроводов: на опоры укладывались отрезки стеклопластиковых труб, а затем глубоководные роботы стыковали их в единую прозрачную артерию. Где-то путем электрохимической сварки, где-то при помощи специальных тамбуров. После монтажа из тоннелей откачивалась вода, и по ним прокладывались соответствующие пути. Либо монорельсы для спецтранспорта и экспрессов, либо металлопластовые плиты для электрокаров. Короткие пешеходные переходы между близлежащими куполами иногда даже просто засыпали золотистым песочком или галькой. Горожане иронично называли такие трубы «пляжными». Но «загорать» в них никто особо не желал. Даже проходили по ним торопливо и опустив глаза долу. Идти или ехать, видя, как вокруг ворочается темная толща многометрового слоя воды, было не очень... Ведь кто мог определенно сказать, насколько прочны эти прозрачные стены и есть ли жизнь за нижней окраиной Города, на большой глубине? Ученые утверждали, что нет. Но чьи глаза высматривали добычу вон там, в бархатистой зеленоватой темноте? Ах, это прожектора подлодок? Ну да, глупые страхи. Только... разве подлодки плавают на таких глубинах и так быстро? Ах, плавают! А умеют они подмигивать своими прожекторами? Да, да, почти как глазами. То одним, то другим. Нет, это не выдумки. В Городе немало людей, которые видели и Морского Змея, и Великого Кракена...

Возможно, если бы путепроводы строились из стали, как сферы куполов, всех этих пересудов и слухов можно было избежать. Но стеклопласт был наиболее дешевым и удобным материалом для прокладки путепроводов, и с психологическими неудобствами «донникам» приходилось мириться. Инженеры, как могли, старались подсластить пилюлю: под потолками сходящихся в перспективе в черную точку тоннелей горели яркие лампы, но это лишь усиливало негативный эффект. Темнота за пределами хрупких трубопроводов становилась гуще, а рисуемые воображением глубинные чудовища – страшнее...

Шорников оторвал взгляд от мелькающих за стеклом теней донного рельефа и попытался сосредоточиться на более конкретных текущих проблемах.

Капсула сбросила скорость и нырнула в непрозрачный внутренний тоннель купола «Глубинный-Центр».