эффектной, вот он и выпендрился. Но приходилось признать, что кое в чем патриот прав. Багровому миру Земли в окружающей реальности места не было. Только в воспоминаниях выживших больных.

– А почему вы решили, что я должен был видеть животных и всякие там красочные... эти...

– Пейзажи, – подсказал биолог. – Да потому, что это видели все остальные. А еще таковы типичные симптомы онейроида.

– Ну, понятно... – Жутиков почесал в затылке. – Все люди, все одинаково, наверное, работает... Печень, там, почки, башка... Но ведь разные мы все, едрена палка! Как ни крути, а разные...

– А ведь доктор Жутиков прав, – задумчиво произнес Совковский. – Почему в «той жизни» у всех один и тот же сценарий? Они что, своими бредовыми мыслями еще и телепатически обмениваются?

– Это уж точно бред! – запротестовал Раздражаев.

– Тогда как вы объясните, что Павел и... Светлана, например, обменивались мнениями о своем «земном» существовании по выходу из атаки? И, заметьте, не только они, но и все прочие.

– Нет, неверно! – биолог даже замахал руками. – У всех разные детали! Никто не дает абсолютно одинаковых описаний этой «потусторонней Земли»!

Совковский усмехнулся, подошел к широкому окну и поманил биолога пальцем.

– Взгляните. Что вы видите?

– Корабли, – патриот пожал плечами. – Ну и что?

– Сколько и какой формы?

– В поле зрения около сотни, а форма... две сложенные тарелки...

– А мне кажется, что их двести и формой они напоминают пельмени. Мы описываем один мир или разные?

– Понял, понял, – Раздражаев скис и обреченно махнул рукой. – Согласен, больные видят один и тот же кошмар.

– Ну и..?

– Ну и не знаю я, как это объяснить! – взорвался патриот. – Ну! Не того вы коня запрягли, господин директор ПСБ! Хоть занукайтесь! Я же всего лишь бывший биолог, а не профессор психиатрии!

– А кто знает?

– Я вам что, справочное?!

– Может, кто-то из колонистов? – предположил Паша. – Засел где-нибудь в трюме с прибором хитроумным и всем одинаковые мысли внушает. Я читал, у ПСБ аппараты были, которые на психику давили. Для разгона демонстраций.

– Это газетная утка! – категорически заявил Совковский. – К тому же у всех больных одинаковый бред, а не приливы необъяснимого страха, как это описывали в желтой прессе. Они живут в том мире. Полноценно и разнообразно. Я допускаю, что колонистов кто-то специально заразил, чтобы легче было проникать в их сознание, но это определенно не какой-то умник с прибором.

– Кто же тогда? Чужаки?

– Сам онейроид, – вдруг донеслось с порога палаты.

Биолог и директор обернулись, а Жутиков привстал. В дверях, кутаясь в халат, стояла бледная и осунувшаяся Светлана.

– Кто? – переспросил Совковский.

– Тот, кто придумал для всех колонистов общую «багровую Землю», – пояснила Света.

Она прошла в палату и уселась на кровать рядом с Пашей. Так вот запросто. Даже положила руку ему на колено. Словно была Паше вовсе не чужой и даже больше. Жутиков просто забыл, как дышать. Сон продолжался наяву! Пожалуй, ради этого стоило рисковать здоровьем. Без проклятого «андроида» ни о чем подобном Павлу не приходилось даже мечтать.

– Сам... этот бред? – удивился биолог. – Но ведь он просто виртуальный продукт воспаленных разумов. Он даже не имеет собственного «я». Просто какая-то галлюцинация с продолжением.

– А давайте у этого бреда и спросим, кто он такой, этот унироид, – предложил Паша.

– Как же мы у него спросим? – растерялся Раздражаев. – И у кого все-таки у него? У главного микроба, что ли?

– Надо вернуться на Землю. Логово врага, кем бы он ни был, там, я уверена, – Света прижалась к Пашиному плечу. – Я даже знаю, кто выступает от его имени. Мы с Пашей этого типа уже изучили. Да, Паша?

Жутиков кивнул и робко погладил ее по руке, чем огорчил Совковского до зубовного скрежета.

– Да чье логово-то?! – взвился биолог. – Святого духа?! Высшего разума?! Злого гения, который выпустил из пробирки чуму и теперь заправляет галлюцинациями ее бессознательных жертв? Логова не может быть внутри бреда! Оно должно быть реальным! Например, лопнувшая пробирка, из которой вылетел вирус, или метеорит, внутри которого дремали замороженные микробы, пока их не принесли на борт любопытные космонавты... Триста девяносто метеоритов...

– Вот-вот, – усомнился Совковский. – Триста девяносто. Не многовато?

– Значит, все заразились еще на Планете, до вылета. Например, в накопителе космопорта. Через него все экипажи проходили. Вы там кондиционеры проверьте, может, в системе вентиляции пробирка с биологическим оружием была спрятана!

– На Планете не было такого биологического оружия, – строго взглянул на пунцового Раздражаева