— Батя, что тобой? — вырвалось у Дана.

В этот миг он окончательно поверил, что перед ним отец, и боялся опять его потерять.

— Есть одна проблема… — Новое тело Павла Сташева взмокло, оно мелко дрожало, как от лихорадки. — Управлять чужим организмом не так-то просто. Чужое сознание, оно противостоит, а еще ведь и слизень со своими установками и комплексом самообучения… Эти три сознания накладываются, пытаются вытеснить друг друга. В результате начинается разлад нервной системы, и это стремительно прогрессирует.

— Это означает, что… — вслух начал думать рядовой Петров.

Профессор его перебил:

— Я не знаю, сколько еще смогу управлять этим телом. — Его больше не лихорадило.

— Эй, а вы чё тут, в натуре, делаете?! Вот так реальная встреча!

Данила обернулся на удивленно-радостный рык.

К «варягам» шел давешний лейтенант-татарин, который приютил молодоженов и которого заподозрили в пособничестве похитителям. Он широко развел руки, будто хотел всех сразу обнять. Ну, или не всех, а хотя бы Маришу.

На погонах звезды, на плече АКС-74У, на голове свернутая по-походному черная шапка-маска. Монгольские усики и такая же редкая бородка. К бронежилету приметан белыми нитками герб Ленинградской коммуны, вырезанный из фольги, — скрещенные серп и молот под пятиконечной звездой. С прошлой их встречи лейтенант ничуть не изменился.

«Надо же, — подумал Дан, — на ловца и зверь бежит». «Варяги» ведь собирались проникнуть в здание Комиссариата с одной лишь целью — расспросить кое о чем бравого героя революции. А он тут сам — легок на помине!

Данила шагнул к нему, кулаки сжались.

Татарин почувствовал недобрые флюиды. Округлое лицо его вытянулось, рот приоткрылся, подбородок дрогнул. Рука потянулась к автомату.

А ведь тут питерских бойцов со стволами — мама дорогая! Огонь откроют, дай только повод. От московских диверсантов мокрого места не останется. Поспешил Данила кулаки сжимать.

Положение спас Гурбан. Он шагнул к татарину и, улыбаясь, как старому другу, протянул ладонь:

— Здорово, Бахир! Как твое ничего?

Только сейчас Данила узнал, что лейтенанта-татарина зовут Бахиром. Как-то все недосуг было узнать имя, сначала — захват Стерха и смерть отца, потом — первая брачная ночь…

Татарин ответил Гурбану рукопожатием:

— Да вот, реально быт налаживаем, бразды правления принимаем. Я ж теперь не последний человек в остроге.

— Поздравляю, Бахир!

Отвести бы татарина в сторонку, схватить за горло да поинтересоваться, за сколько он продал Маришу лысым в черных одеждах. И чего Гурбан с ним панькается? Тут неподалеку есть отличный тихий дворик. В этой революционной неразберихе кого угодно пусти в расход, никто даже не заметит.

Но у командира были другие планы на ленинградского офицера:

— Бахир, помощь нужна. Твоя помощь, Бахир.

— Для тебя, Гурбан, реально все что угодно.

— Нам бы как представителям Москвы, послам доброй воли, так сказать, надо бы встретиться с комиссарами — для закрепления дружбы между братскими острогами. Пора бы уже установить дипломатические отношения. Москва признаёт новую питерскую власть, желает сотрудничать… Дело серьезное, сам понимаешь.

Почесав коротко стриженный затылок, Бахир кивнул:

— Я говорил нашему главному, что москвичи помогли Стерха одолеть. Но все закрутилось так, завертелось, не до дипломатии было… Тем более тут послы Орды еще нагрянули, вот уж кого не ждали. Как мухи на то самое. Самих еще в острог пустили, а вот яков и лошадей их — нет… Короче, вам ведь все равно надо, так чё откладывать-то? Устроим, Гурбан, все в наилучшем виде! — Бахир с сомнением посмотрел на Данилу в одних лишь штанах и на Маришу, закутанную в простыню, но от комментариев воздержался. Может, у москвичей так принято.

Стала понятна задумка командира: пусть татарин проведет их в Комиссариат, представит главным воякам, а уж там батя поведает о сути проблемы. И питерцы, им вдохновленные, справятся с угрозой, ибо кто предупрежден, тот вооружен. Кстати, о какой опасности говорил отец?..

Данила незаметно для Бахира поднял шляпу, нахлобучил на голову отца так, чтобы прикрыть слизня на затылке. «Варяги» и профессор Сташев двинули вслед за лейтенантом. На них смотрели как на врагов народа, которых все еще выбрасывали из кузова «Урала». Дай местным волю, и они живо оттащат чужаков в общую кучу…

— Эти со мной! — мимоходом обронил Бахир охране, потянувшейся за автоматами.

— Расслабьтесь, мальчики. — Ашот не удержался от шуточки в своем неподражаемом стиле. В смысле, не стоит ему подражать, если хотите состариться и понянчить внуков.

Короче говоря, по протекции Бахира они без труда проникли в здание.

Внутри все двигалось, спешило, толкалось. Каблуки армейских ботинок громыхали чуть ли не в ритме чечетки, пахло махоркой и оружейной смазкой. Портьеры с окон безжалостно сорвали и свалили вместе с карнизами у стен. Оконные проемы — очень большие — заложили мешками с песком, оставив щели- бойницы для пулеметов, у которых дежурили бойцы. Судя по красным воспаленным глазам, пулеметчиков давно не сменяли.

— У нас каждый солдат на счету, — прокомментировал ситуацию Бахир. — Гарнизона, перешедшего на сторону восставших, реально мало, чтобы контролировать острог. Тяжело это — возложить всю полноту власти на свои погоны. — Он вздохнул.

— Бахир, ты кого это притащил? Чего ты дрянь всякую сюда тащишь, а?! — Дорогу «варягам» и их провожатому преградил высокий широкоплечий мужчина лет пятидесяти. На коротко стриженном черепе, как приклеенный, сидел десантный берет. Камуфляж вояки был заляпан засохшей уже кровью. Седые усы почти скрывали шрам на верхней губе.

— Товарищ верховный комиссар, это наши московские друзья, я вам о них рассказывал, они здесь не просто, они с дипломатической миссией, реально хотят выступить перед собранием, восстановить дружеские отношения, нарушенные вследствие боевых действий!.. — протараторил лейтенант, вытянувшись по стойке «смирно».

Усатый мужчина — верховный комиссар — окинул гостей северной столицы оценивающим взглядом, нахмурился. Гости ему не понравились. Внешний вид Мариши с Даном опять же… Вот крикнет он бойцам, чтобы взяли чужаков под белы ручки да проводили в подвал, и пусть там мастера заплечных дел наведут с ними дипломатические отношения…

— Оружие сдать. Бахир, организуй. И ждем, товарищи. Рады, приятно, что заглянули к нам. — Верховный комиссар попытался изобразить улыбку. Не получилось. На каблуках он развернулся на сто восемьдесят градусов и удалился за массивную лакированную дверь.

— А комиссар-то носок не тянет, ай-я-яй! — Отдав автомат воинам, которых подозвал лейтенант, Ашот вывернул карманы — мол, пусто, гаубицу не спрятал.

«Варяги» дружно на него зашикали, чтобы держал рот на замке, не ляпнул чего, а вот Бахиру шутка понравилась, он хохотнул даже. Потом закашлялся, посерьезнел:

— Прошу!

Первой в зал для приемов вошла Мариша, замыкал колонну московских «послов» Данила.

Дубовые столы в центре зала стояли буквой «П». Стулья с гнутыми ножками взяли столы в плотное окружение. Графины с водой и переполненные пепельницы насели на столешницы сверху, лишив возможности отступить за дверь — куда Дану сразу же захотелось, стоило только попасть под перекрестный огонь взглядов питерских вояк. Людей в погонах тут хватало с избытком, и смотрели они преимущественно хмуро и прищурившись, точно целясь. Если бы взгляды убивали, то «варягов» уничтожили, воскресили и опять расстреляли бы раз десять минимум.

Дан уставился на красные флаги с коммунистической символикой — из музея притащили, не иначе. Уж