другого старпёра, авиалюбителя местного. Всю дорогу жаловался, что у них жрать нечего и чужаки его жратву воруют. Вот он-то и рассказал, куда вы подались… Однако, не сидится вам на месте. Чего занесло в такую даль?

— Долго рассказывать. — Дан вспомнил вечно ноющего беззубого старца.

И замер. Сквозь вой ветра и плеск волн внизу донеслось что-то… Да нет, ерунда это всё.

— Эй! — послышалось вновь. — Помогите!

«Вот именно что послышалось», — решил Дан.

От пережитых волнений его разум помутился и теперь генерирует слуховые галлюцинации. Если сейчас галлюцинация выдаст «Помоги, брат!», она точь-в-точь станет похожа на голос покойного Ашота, погибшего не только как личность, но и телесно съеденного зомбокосатками и кракенами.

Или не съеденного?..

Словно издеваясь над Данилой, галлюцинация воспроизвела в точности то, что он боялся услышать:

— Помоги, брат! Даня, помоги!

Или не боялся, но надеялся всей душой и не признавался себе в этом?

Вдруг Ашот жив?! Или нет, не Ашот, а батя… Или все-таки Ашот, ведь только он мог назвать Данилу братом. Да, этого не может быть, но… Дан подбежал к ограждению — и действительно увидел толстяка, барахтавшегося на волнах в окружении кракенов и прочих тварей, которые никуда не делись с боевого поста. И все же они не разорвали пухлое тело на части, не сожрали его. Почему?

Но время ли забивать себе этим голову? Надо действовать!

Забыв о том, что у лысого винтовка и ему может не понравиться такая резвость пленника, Данила метнулся к ближайшему стенду с кучей разных прибамбасов непонятного назначения — некоторые из них напоминали телескопические удочки, — сорвал со стенда спасательный круг и швырнул вниз. Круг сильно сдуло в сторону. Он упал прямо на плавник здоровенной косатки. Это ее возмутило неимоверно, она ударила хвостом по воде, выгнулась — сбросила круг, вцепилась в него, измолотила челюстями… Приступ ярости утих так же внезапно, как и начался. Косатка вообще вела себя престранно: расправившись с оранжевым «бубликом», она перевернулась кверху пузом и теперь медленно дрейфовала прочь от платформы.

И остальные зомби больше не норовили расшибиться об опоры, не пытались вскарабкаться наверх. Разом поумнели?..

— Мариша, нужно помочь ему, как-то вытащить. — Дан озирался в поисках чего-нибудь подходящего. Можно сбегать за еще одним кругом, но где гарантия, что его не постигнет участь предыдущего? Иначе надо как-то, умнее…

Мариша с готовностью приняла эстафету от мужа и тоже принялась вертеть по сторонам головой. Спасению утопающего это помогало слабо. То есть вообще никак.

— Лебедка у ограждения, — подсказал лысый в черном. — Трос ему спустите.

Так и сделали.

Вскоре мокрый насквозь толстяк стоял, дрожа, рядом с друзьями. Одна рука у него оказалась сломана, половина лица счесана в кровь. Но главное — он был жив!

Вот только вопрос — кто жив?

— Это ты?! — Данила вгляделся в карие глаза.

Кого он хотел там увидеть — друга или отца?

Лучше таких вопросов не задавать даже самому себе.

— Я, брат. — Ашот поморщился от боли. — Опять я. — И наклонил голову так, чтобы все увидели — на затылке у него не было больше слизня.

— А батя?.. — обреченно спросил Дан, уже догадываясь об ответе.

— Он успел. Вот. — Ашот вытащил из-под мокрой майки баллон. — Эта штука легкая, не утонула, плавала. Он прыгнул, сломал руку при ударе о воду. Понятно: чужое тело, не жалко. Чуть не потерял сознание от боли и от холода. Но все-таки он поймал баллон и распылил вирус. Вирус-то передается воздушно-капельным путем, он в баллоне был в концентрации просто бешеной. Короче говоря, заражение почти мгновенное — слизень убирает все свое из нервной системы носителя, не повреждая ее. Ну и дохнет при этом. — Толстяк тронул пораненное лицо и зашипел. — Это меня кракен щупальцем зацепил. Уже меня, а не твоего батю, братишка.

Далее Ашот рассказал о том, как пришел в себя в холодной воде и со всех сторон были огромные морские зомби, и рука сломана, и баллон… Он разом вспомнил, как подсадил слизня, как профессор вошел в него… Вот тут Мариша хихикнула. Но Ашот не обратил на нее внимания. Он говорил как заведенный, не беспокоясь, слушают его или нет. Слишком много всего в нем скопилось, и он должен был выплеснуть это из себя.

Вот так Данила узнал, что, придя в себя, толстяк едва не утонул, ведь двигательные функции его восстановились не сразу, вернуть полный контроль над телом не так-то просто. И все же именно этот побочный эффект воздействия пси-вируса спас ему жизнь. Твари вокруг хоть и перестали быть зомби, вовсе не сделались такими уж милашками — по крайней мере косатки уж точно. Верни они полный контроль над телами чуть раньше, Ашот не беседовал бы сейчас с друзьями.

— Как говорится, чем больше шкаф, тем громче падает, — подытожил толстяк, мужественно вытерпев наложение шины на сломанную конечность. — Спасибо, Мариша.

— Это ты к чему вообще? — не понял Дан.

— К тому, что чем больше тело, тем дольше контроль над ним восстанавливать. Я в сравнении с косатками — малыш вообще. Мысль ясна или доходчивей объяснить?

— То есть Мариша мгновенно бы восстановилась, а кракены еще долго отходить будут? — Лысый в черном оказался не только отличным стрелком, но и смышленым малым.

— В точку! — кивнул ему Ашот и сразу же спросил у Дана: — А это кто такой вообще?

— Свой человек. Потом расскажу. — Данила облокотился на ограждение и взглянул вниз, туда, где медленно приходили в себя огромные морские твари, изуродованные слизнями физически, но по своему внутреннему содержанию вновь ставшие обычными животными. Ну, или почти.

Сверху отлично было видно, как удаляются от платформы десятки белух, как отходят целые косяки косаток. Тут и там кракены исчезали из поля зрения, погружаясь в глубины, где им и пристало быть. Жизнями всех этих существ больше не распоряжались биочипы, созданные военными учеными много лет назад. А это значит…

Это значит, что сеть слизней скоро, по мере распространения вируса, прекратит существование. А вместе с ней исчезнет и отец…

Или его сознание найдет для себя новую лазейку?..

— Слышь, свой человек, а у тебя случаем пожрать нету? — услышал Дан. — Эй, ты куда намылился?! Пожрать, говорю, есть?

— Пустой я, последнюю консерву в Гремихе оставил… Кто-нибудь в курсе, что это там, у самого моста, краснеет? Пойду гляну. Надо выбираться отсюда.

Это лысый верно заметил — пора и честь знать. Да и мечтать о светлом будущем без зомбаков лучше на большой земле.

— Ну чего, брат, потопали за лысым? Чего стоять-то? А то еще найдет жратву, а с нами не поделится.

Лысый таки нашел жратву — рационы для тех, кому надо срочно покинуть платформу на СШСП — спасательной шлюпке свободного падения. Вместе с самой шлюпкой нашел.

— Интересный материальчик. — Ашот постучал по борту.

— На занятиях не надо было спать, — фыркнула Мариша. — Это полиэфирный стеклопластик. В него можно сварочником ткнуть — выдержит. Мы ведь типа на нефтяной платформе, а команда должна быть