– Эти корабли были гордостью твоего отца, а тот человек жаждал славы и хотел любой ценой добиться своего.

Люк кивнул и вновь заговорил:

– Они ушли, а Шеймус вызвался завершить дело. Он должен был сжечь наш дом, но оставить тела убитых там, где они упали, – как предупреждение моему отцу. Шеймус разжег огонь, чтобы отошедшие на значительное расстояние солдаты ничего не заподозрили, но загорелись только надворные постройки. Потом он перевязал мою рану и похоронил мать и сестер. Я был настолько потрясен их смертью, что не мог даже плакать над их могилами.

И с тех пор, как рассказал ей Шеймус, Люк оставался бесчувственным – вернее, держал все в себе. Только когда его одолевала лихорадка, он иногда плакал в бреду и просил прощения у матери и сестер.

Из всего, что Элиза узнала от Люка, и из рассказов Шеймуса она поняла: тяжело раненный юный французский аристократ остался без семьи и без средств к существованию и оказался на попечении одного из солдат, расстрелявших его семью. После войны Шеймус снова завербовался на корабль и прихватил с собой Жана Люка.

Там робкий школяр закалился под солеными ветрами и превратился в выносливого и сильного мужчину, завоевавшего всеобщее уважение своим острым умом, выдержкой и отвагой. К двадцати годам Люк обзавелся собственным кораблем – тогда и родилась легенда о капитане Черная Душа. Но все это не имело особого значения для Жана Люка; постоянно терзаемый угрызениями совести, он замкнулся в себе, и никогда ни с кем не откровенничал.

– Я делал все это ради них, – проговорил Люк со вздохом. – Это был единственный способ хоть как-то загладить свою вину. Но отец хотел, чтобы его сын стал бесстрашным моряком, а я боялся следовать по его стопам, желал спокойно заниматься науками. Как он презирал мой выбор, – и как можно было искупить свою вину перед ним? Я знал лишь один способ – стать дерзким капером и наносить удары по британцам, мстить за смерть близких. Но это была его война, но не моя. Я не жаждал славы. В моих снах я видел кровь невинных детей и слышал, как он называл меня «трусом», но ничего не мог сделать, чтобы угодить ему и загладить свою вину.

Люк ненадолго умолк, погрузившись в воспоминания, потом вновь заговорил:

– Ивонна, младшая из моих сестер, была еще жива, когда эти мясники ушли. Я держал ее в объятиях и старался утешить, чтобы ей не было так страшно. Ей… ей было всего семь лет…

Тут колени Люка подогнулись, и он медленно осел на пол. Из горла его вырвался скорбный стон. Элиза тут же опустилась рядом с ним и обняла его. К ее удивлению, он не оттолкнул ее, напротив – чуть повернул голову и прижался мокрой от слез щекой к ее плечу.

– Ирония в том, Элиза, что я обвинял тебя в притворстве, хотя сам скрывал свою трусость за обликом капитана Черная Душа.

– Трусость? – Взяв его за руку, Элиза поднесла ее к губам и нежно поцеловала поврежденные суставы. – Разве трус смог бы вынести такую пытку, защищая свой корабль и свою команду? Разве трус смог бы забраться по обледеневшим канатам во время шторма, чтобы спасти мальчика, запутавшегося в снастях? Разве он мог бы рисковать своей жизнью ради женщины, доставившей ему столько хлопот? Я не вижу здесь труса, Жан Люк. Вижу храброго мужчину с сердцем, наполненным болью.

Люк выпрямился, и лицо его вновь стало непроницаемым.

– Возможно, дорогая, мы видим только то, что хотим видеть.

– Потому что боимся увидеть правду?

Он криво усмехнулся. Затем поднялся на ноги и помог встать Элизе.

– Я не хотел обременять тебя своими проблемами, однако благодарю за то, что выслушала меня. Теперь я должен идти. – Его рука задержалась на ее ниспадающих на плечи локонах. – Может быть, позднее мы поговорим еще.

– Я буду ждать, капитан.

Молча кивнув, он вышел из каюты.

Уже почти рассвело, когда Люк вернулся в каюту и застал Элизу крепко спящей. Находясь на освещенной луной палубе и глядя на спокойные темные воды, он вспоминал о давно забытом. Вспоминал веселый смех маленьких сестер – сейчас он вызвал в его душе радость, а не боль – и ласковый голос матери. Увы, все это было слишком давно… И все же Элиза пробудила в нем светлые чувства, освободила его душу от гнета вины, и впервые за долгие годы он ощутил необычайную легкость.

Люк смотрел на эту удивительную женщину и думал о том, что ему будет необычайно трудно с ней расстаться. Он любил ее; она же явно недооценивала себя. Как мог ее жених отказаться от нее? Ведь любой мужчина почел бы за счастье назвать ее своей женой…

А он, Жан Люк, – в первую очередь.

Люк сел, и Элиза пошевелилась, когда матрац чуть прогнулся под его тяжестью. Затем ресницы ее затрепетали, и на него взглянули чудесные зеленые глаза. Сначала в них отразилась тревога, но они тут же потеплели. Она приподнялась, крепко прижалась к нему и положила голову ему на плечо. Потом запустила руку ему под рубашку и нащупала шрам пониже правого плеча – туда угодила пуля, едва не лишившая его жизни много лет назад.

– Уже утро? – спросила она неожиданно.

– Не совсем. Я не хотел будить тебя. – Люк коснулся ее волос, наслаждаясь их роскошью.

– Ничего страшного. – Она ласково улыбнулась ему.

– Элиза…

– М-м?..

– Что будет, если ты вернешься к Монтгомери?

Он почувствовал, как она вздрогнула. Немного помедлив, Элиза ответила:

Вы читаете Сердце женщины
Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

15

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату