Элиза с наслаждением потянулась, купаясь в теплых лучах утреннего солнца. Ощущение полной пресыщенности не позволяло даже думать о том, чтобы пошевелиться. Время уже близилось к полудню, и ее удивило, что она так долго спала…

Но еще большее удивление вызвал тот факт, что она лежала в постели одна.

– Люк…

Элиза встала на колени и отодвинула край москитной сетки.

– Жан Люк…

Он стоял спиной к ней в другом конце комнаты и натягивал сапоги. Элиза вдруг вспомнила подробности минувшей ночи и тотчас же почувствовала страстное желание. В тот момент, когда она подумала, как бы снова привлечь его в свои объятия, он сказал:

– Я вернусь через несколько дней.

Элиза была настолько ошеломлена, что не могла вымолвить ни слова. Она лишь наблюдала, как он принялся надевать свою куртку.

– Вернешься? Значит, ты покидаешь меня? Услышав ее дрожащий голос, Люк наконец-то повернулся к ней с непроницаемым выражением на лице.

– Мне необходимо позаботиться о провизии для «Галантного». Мы должны быть готовы к отплытию… чтобы получить выкуп, – сказал он тоном, холодным, как ветер Северной Атлантики.

Элиза содрогнулась от того, как это было сказано – категорически, без каких-либо эмоций. Однако она не растерялась.

– Я пойду с тобой.

– Нет. – И никаких объяснений. Просто «нет», и все. Мол, пусть думает что угодно.

«Что же делать? – подумала Элиза… – Ведь остаться без него – это было бы невыносимо…»

– Отправь Шеймуса или еще кого-то. Почему именно ты должен заниматься этим?

– Потому что это мой корабль. И я отвечаю за него. Понятно?

Люк был чем-то расстроен, Элиза тотчас же это поняла, хотя он пытался скрыть свои чувства. И еще ей показалось, что он ужасно отдалился от нее – как будто между ними ничего не было.

– Я отношусь к своим обязательствам очень серьезно, мадемуазель, – продолжал Люк. – Гораздо серьезнее, чем вы – к своему жениху…

Эти слова больно ударили по ее самолюбию. Задыхаясь от гнева, Элиза вскочила на ноги. Но что она могла бы возразить? Ведь Люк, в сущности, был прав. Элиза не нашла что сказать в свою защиту и потому промолчала.

Но почему она не испытывала ни вины, ни стыда при упоминании об Уильяме? Видимо, потому, что Уильям и ее обязательства перед ним казались теперь очень далекими, а Жан Люк был здесь, рядом с ней. То, что возникло между ними, было чем-то новым для нее. Новым… и пока еще не имеющим названия.

Пристально взглянув на Люка, она проговорила:

– Ты должен идти прямо сейчас? Почему же ты не разбудил меня пораньше?

Он пожал плечами:

– Я не хотел делиться своими заботами. – «Да, ни своими заботами, ни своими чувствами», – добавил он мысленно.

Ему было очень тяжело покидать ее. Люк повернулся к двери, чтобы она не смогла заметить, как он возбужден.

– Люк, не оставляй меня здесь.

Он остановился у порога и пробормотал:

– Тебя будут хорошо охранять. – Эти слова можно было истолковать двояко.

– Значит, я снова буду в наручниках?

Он взглянул на нее через плечо:

– А разве вы дали мне основания доверять вам, мадемуазель?

Она печально улыбнулась:

– Нет.

Он молча шагнул к двери, но тут она вновь заговорила:

– Жан Люк, не пропадай надолго. Я боюсь оставаться в этом месте.

Люк мог бы напомнить ей, что она не очень-то боялась, когда хотела сбежать ночью, но он лишь сказал:

– Не беспокойся, ты будешь здесь в безопасности.

– Я этого не чувствую. Как я смогу защититься?

– Реми будет снаружи охранять тебя. – Сунув руку в карман куртки, он извлек небольшой пистолет и, протянув Элизе, добавил: – Держи его при себе. Это охладит пыл любого, кто будет приставать к тебе в мое отсутствие.

Элиза взяла пистолет и с задумчивым видом взвесила его на ладони.