На тихом кладбище окончат жизнь богачки,Там, где гуляют старички и их собачки,Меж кипарисами и кустиками, там,Где воздух чист и нет раздолья комарам.Ждет крематорий стариков из «ашелема»,А в колумбарии и тихо все, и немо:По воскресеньям здесь, как в будни, тишь да гладь,И спит охранник-негр, всем старикам под стать.
* * *
Я легкость потерял. Я кожей чую мглу,От вспышек и зарниц ночами сводит скулы.И город всаживает в вену мне иглуВплывающего в дом бессмысленного гула.Отсюда завтра я спущусь, помятый, наБезжизненный бульвар, где снова повторятсяИ эти женщины, и эта их веснаСреди оскомину набивших декораций.В наполненных кафе опять пойдут молотьСалат и чепуху - соль этой жизни скудной.Сегодня выходной. Хвала тебе, Господь!Я коротаю ночь с пластмассового куклой.Кровавый звездный дождь горит огнем, летя,И взгляды мертвецов скользят ему навстречу.Мать Богородица, храни мое дитя!Ночь, как порочный зверь, мне бросилась на плечи.
* * *
На углу, у «Фнака»[3], бурлила толпа. То и делоКого-то пихали, ругались и сатанели.Нерасторопного голубя пес терзал без затей.За углом, на панели,Старая нищенка у стены молчаливо сидела,Съежившись под плевками орущих детей.Я шел по улице Ренн. Вывески и рекламыМанили туда, где таких, как я, поджидают дамы:- Привет, меня зовут Амандина.-Однако мой член совершенно не трогала эта картина.Толпились какие-то отморозки, листая страницыПорножурналов, и с угрозой следили, как мимо идут порядочные девицы.Функционеры обедали. И с каким аппетитом, взгляни-ка!Но тебя там не было. Я люблю тебя, Вероника!
* * *
IЯ катил на «пежо», на своем сто четвертом(Двести пятый, конечно, машина покруче).Капал дождь. Я не стану бороться, всё к черту!А в кармане три франка и мелочи куча.Я не знал, как мне быть: скоро съезд на Кольмар, [4]Но разумно ли будет съезжать с автострады?Пишешь ты: «Надоело. Ты псих и фигляр.Всё, конец! Я по горло сыта этим адом».В отношеньях, короче, возник холодок -Да, проходит любовь, это старая тема.Но я духом не пал и, проверив гудок,Затянул потихоньку мотив из «Богемы».IIНемцы - свиньи, но асы по части дорог,Так мой дед говорил, человек очень тонкий.Я был близок к истерике, гнал на востокИ приветствовал гладкость германской бетонки.Это было как бегство, я больше не мог,Нервы сдали совсем от бессмысленной гонки.Бак пустел, но до Франкфурта хватит и трети,Там друзей заведу, и, сосиски жуя,
