Ты нам тело непрочное это даешь?Все уходит в трубу, ничего не вернешь.Мне не хочется жить, я боюсь умереть.
* * *
Люблю лечебницы, вместилища мученья,Где чахнут старики, студентам напоказ,Бездушным циникам, исполненным презренья,Жующим свой банан с тупым прищуром глаз.В палатах чистых, но привычных к вечной драме,Их ждет небытие, несчастных стариков,Когда, синюшные, они встают утрами,И каждый все отдать за курево готов.Они встречают день почти беззвучным охом,Забыв, что значит мысль, забыв, что значит смех,Их ожидает то, что ожидает всехВ конце последних дней, перед последним вздохом,-Слова, знакомые уже наперечет:Я сыт… Спасибо… Сын придет в конце недели…Как все внутри горит… Мой сын еще придет…А сын все не идет. А пальцы побелели.
* * *
Какое множество сердец на свете билось!В обшарпанных шкафах шушукаются вещи,И так печальны их рассказы и зловещиО людях, чья любовь разбилась и забылась.Там холостяцкая посуда притулилась,Здесь наводящие невольную унылостьОсколки юности вдовиц и старых дев -То, чем живут шкафы, минувшим завладев.Пожитки прибраны, и жизнь подобна спячке:Прогулки, магазин - все та же череда,Ни телевизор не утешит, ни еда.А старость все гнусней, и все тошней болячки -И вот уже с землей смешался прах случайный,Любовью преданный и обойденный тайной.
* * *
В свои семнадцать лет была моя сестрицаДурнушкой, и ее прозвали в школе Будкой.Однажды в ноябре она пошла топиться.Ее спасли; вода была гнилой и мутной.Как крыса жирная под жаркою периной,Она свернулась и мечтала о бесплотной,О беззаботной, целомудренной, невинной,О тихой жизни, о почти что мимолетной.Наутро тень она увидела - то ближе,То дальше на стене, и, как во сне, в тревогеПробормотала мне: побудь со мной, я вижуИсуса, он идет, он стер, бедняга, ноги.Шепнула: я боюсь, побудь со мной, присядь.Ведь это вправду он? Дай мне скорей одеться.Взгляни-ка, там дома… Народ… Как бьется сердце!Там так красиво. Для чего же мне страдать?
* * *
С нелегким сердцем мрут богатые старухи.«Ах, мамочка!..» Снуют невестки, точно мухи,Батистовым платком с ресниц слезу смахнув,Оценивают стол, и шкаф, и модный пуф.По мне, милее смерть в обычном «ашелеме», [2]Где верят старики, что так любимы всеми,Что будут близкие по ним рыдать взахлебИ что приедет сын и купит крепкий гроб.
