ж, решил он, можно сегодня вечером туда сходить — развеять странную грусть, что в последние дни стала все чаще омрачать сердце.

Из головы не шла последняя встреча с Кей. Скиннер прокручивал ее снова и снова, как заевшую запись. Может, позвонить ей, убедиться, что все в порядке? Нет. Встреча в баре была первой за много месяцев. Нельзя войти дважды в ту же реку. Кей теперь окружают другие люди — пусть они и заботятся. Но что, если… что, если рядом с ней никого нет? Нет. Это голос гордыни. Кей всегда была общительной, жизнерадостной, популярной, не испытывала недостатка в друзьях. Ее подружка Келли, например, тоже танцовщица.

Но Кей больше не танцует…

Хватит! Займись чем-нибудь, отвлекись. Поработай, например,— иногда помогает.

Он разбудил компьютер и открыл отчет: еще один новоиспеченный бар-ресторан на Джордж-стрит. И тут зазвонил телефон. Городской номер. Слишком рано для делового звонка. Что-то заставило Скиннера привстать и выглянуть в окошко своего нового кабинета на промежуточном этаже. Его губы искривились в злорадной усмешке: место Брайана Кибби пустовало. Он поднял трубку и ангельски пропел:

— Дэнни Скиннер слушает.

Голос Джойс Кибби, казалось, преодолевал в телефонных проводах полосу препятствий, шарахаясь от высокого к низкому, от оглушительного к еле слышному.

— Я просто с ума схожу, мистер Скиннер! Боюсь, что Брайан потеряет работу. Он ведь столько болеет… А у меня дочь в университете, и Брайан пообещал отцу, что она непременно получит диплом, уж он позаботится… Это очень важно для него…

Акустические взлеты и падения нервной речи были для Скиннера божественным хором неземной красоты. Значит, слизняк платит за обучение сестры в университете, думал он со странной симпатией, искренность которой становилась все очевиднее.

Он прервал сумбурную жалобу, попытавшись придать голосу ободряющую твердость:

— Погодите, миссис Кибби. Прежде всего не надо так волноваться. Конечно, Брайан часто отсутствует, но в отделе знают о его болезни и переживают за него. У Брайана здесь много друзей.

— Вы так добры…— Джойс едва не разрыдалась.

— Нужно сделать Брайану скидку, миссис Кибби. Я хочу попросить вас об одном одолжении, хорошо? Я хочу, чтобы вы успокоились и поставили чайник. Через часок я закончу с делами — и заеду вас проведать. Ради бога, передайте сыну, чтобы успокоился. Мы же знаем, какой он гордый… Да и вы успокойтесь, все будет хорошо.

Для ушей Джойс Кибби эти слова тоже были сладкой музыкой.

— Ах, спасибо, мистер Скиннер! Вы так добры, так добры! Но право же, при вашей занятости…

— Ерунда, миссис Кибби! Ставьте чайник — и до скопой встречи. Всех благ!

— До свидания…

Скиннер положил трубку и незаметно для себя принялся энергично потирать руки. Опомнился он лишь после того, как в кабинет вошел Боб Фой и заметил:

— Хорошие новости, я вижу.

— Вчера с улетной телкой познакомился,— объяснил Скиннер.— Это она сейчас звонила.

Фой ответил взглядом, в котором любопытным образом смешались высокомерие, зависть и восхищение.

Этот Скиннер просто святой! Отрадно сознавать, что в наши дикие, эгоистичные времена еще остались люди, способные на отзывчивость!

Последовав совету, Джойс ринулась на кухню и загромыхала чайником.

Какой милый, добрый, вежливый молодой человек! И почему Брайан его так не любит? Корчится при одном упоминании… Конечно, вышло очень неловко, когда мистер Скиннер получил повышение вместо него, но нельзя же быть таким злопамятным! Тем более по отношению к человеку, который так о тебе заботится!

Отличная мысль: пойти навестить Брайана Кибби, старого приятеля! Больше двух недель не виделись. Конечно, балеарские каникулы удались на ура, однако их разрушительный эффект на здоровье Кибби мне до сих пор неизвестен. Приятно сознавать, какие прелести ты приобрел, но гораздо слаще — узнать цену, от оплаты которой удалось отвертеться.

Сегодня я еще должен посетить парочку ресторанов; что ж, придется воспользоваться статусом начальника и перевести стрелки на кого-нибудь из рядовых. Визит к семейству Кибби — более важное мероприятие. Любопытно будет взглянуть на этого червя — раздавленного и беззащитного — в его собственном гнезде. Очень любопытно. А уж в том, что он будет раздавлен и беззащитен, можно не сомневаться: я вчера не постеснялся, по-взрослому заложил за воротник с Гэри Трейнором и Алексом Шевлэйном. И про «белого» тоже не забыли, так что у Кибби сейчас, наверно, носоглотка как наждаком обработана.

Шеннон соглашается меня подменить — очень кстати! Она коротко подстриглась, открыла сзади свою изящную шейку. Вообще-то я не люблю стриженых женщин, но ей идет, надо признать.

— Хм-м, новая прическа… Значит, новый дружок?

Она отвечает красноречивой ухмылкой типа «да, меня трахают!» и подносит палец к губам:

— Тс-с!

И здесь альковные секреты.

Ну что ж, хоть у одного из нас на личном фронте успех. Тоже утешение. А я вот никак не отойду от встречи с Кей, от ее рассказов — о новом парне, о выкидыше,— которые я пропустил мимо ушей. Да еще и Макензи с его проблемами… Исчез, испарился с лица земли! Я обшарил все притоны, все кабаки, где мы были завсегдатаями,— бесполезно, никто об этом мерзавце не слыхал.

Бедняга Роб Макензи! Заработал цирроз печени. Кошмар, кошмар! Никогда уже не сможет выпить. Не позавидуешь… Вот коварство опьянения: его радости сиюминутны, их невозможно отложить про запас. Воспоминания о прошлых загулах недорого стоят.

От одной мысли, что Макензи спекся, становится не по себе. Мы же с ним почти ровесники. И роста одинакового… Правда, вес разный. А вот Кибби ниже меня сантиметров на пять и младше на одиннадцать месяцев. То есть приближается на всех парах к роковой отметке. Сколько еще жизни осталось в его органах — печени, почках, нервной системе? Наверняка немного. Сначала я боялся: а вдруг Кибби умрет? Теперь уже не боюсь, а точно знаю, что это неизбежно. Конечно, рано или поздно все издохнут, но Кибби — с моей помощью — гораздо раньше. И ведь фишка в том, что я не могу, не хочу, не желаю жить по-другому! Какой смысл осторожничать, когда по счетам платит Кибби? Если и завяжу, то лишь для того, чтобы сохранить ему жизнь. А это уже чистое извращение.

Только ведь…

Да, это убийство. Необычное, мистическое и, слава богу, недоказуемое, однако все равно убийство. И к тому же надо рассуждать логически. Что случится, когда Кибби откинет калоши? Какая развязка предусмотрена в нашем дьявольском контракте? Позволят ли мне перебросить бремя на кого-нибудь другого?

Может, когда Кибби окочурится, я сумею подставить под раздачу подлюку Басби?

Или я разом превращусь в чудовищную гнилую развалину и лягу умирать под забором, а Кибби, здоровый и румяный, выскочит из могилы как ни в чем не бывало? Такой сценарий, конечно, справедлив, но маловероятен; в сложившейся ситуации столько зла, жестокости и мрачной загробной иронии, что вряд ли можно уповать на кармическое равновесие финала.

Нет.

Скорее всего я просто вернусь к старому порядку. Начну сам расплачиваться за свои выкрутасы. Вольюсь в баранье стадо, безропотно бредущее к обрыву. Ну что ж, я не в обиде. Получил фору — и на том спасибо.

Но он не должен умереть, это не по-честному!

Я вывожу из гаража служебный микроавтобус и направляюсь по шоссе в сторону Глазго. Никогда не считал себя хорошим водителем, хотя и сдал на права несколько лет назад. Сейчас, однако, чувствую себя превосходно, словно уже много лет за рулем. Съезжаю в спальный район — где-то здесь должны обитать Кибби. Домики вокруг уютные, муниципальные — тишина и благодать. Преобладает частный сектор, изредка