ему было плевать.

Вынырнув из бирюзовых вод бассейна, Кэролайн убрала с лица мокрые волосы. Оглядев знакомый белый интерьер, она подумала, что все осталось как в те дни, когда отец водил ее сюда на тренировки: на стене царило большое электронное табло, под ним пустовали оранжевые сиденья — трибуна для зрителей. Даже смежный бассейн для прыжков в воду никуда не делся.

На мгновение ей показалось, что сейчас с бортика ее окликнет отец. Ноздри заполнил фантомный запах: влажный дух распаренного сильного тела, навсегда связавшийся в ее сознании с запахом мужчины. Она огляделась. Над водой скользили редкие головы, два или три человека гуляли по бортику — чужие, незнакомые… Чувство, что отец находится где-то рядом, растаяло, как сон.

Кэролайн вспомнила, как он учил ее плавать — одно из лучших воспоминаний. Большие сильные руки, направляющие ее суматошное барахтанье. Надежные и безобразные. Не руки, а клешни: обгорелые, с желто-красными пятнами пергаментной кожи, с шишковатыми негнущимися суставами — последствия несчастного случая, о котором отец никогда не рассказывал.

Она будто наяву видела угольно-черные волосы, которые он расчесывал на прямой пробор, чтобы замаскировать ранние залысины, выевшие на лбу узкий клин (позже, когда с затылка на воссоединение с залысинами ударила круглая плешь, отец перешел на практичный короткий ежик).

Подбородок его был покрыт густейшими зарослями, как у легендарного силача Десперэт-Дэна, что лишь подчеркивало спокойную хозяйскую мощь, которой он пропитал весь дом и которая с развитием болезни начала иссыхать, а со смертью и вовсе испарилась.

Поначалу Кэролайн не умела черпать силу в воспоминаниях. Они лишь обостряли боль утраты, а ей и без того казалось, будто у нее вырван позвоночник. Чтобы обрести недостающую отвагу, она начала крепко выпивать, однако эффект вышел обратным — просыпаясь в незнакомых кроватях с хмурыми безымянными мужчинами, она чувствовала себя еще более заплутавшей и покинутой.

Постепенно осознав, что источник силы кроется в ней самой, а не в стакане и не в объятиях партнера, Кэролайн начала вставать на ноги. Слова «я дочь своего отца, мы с ним похожи, это факт» превратились в ежедневную мантру. Она задумалась: а что же ей от него передалось? Чтобы разобраться в себе, она завязала с выпивкой и принялась вновь посещать бассейн «Королевское содружество».

Ей все здесь нравилось: вода, физическая нагрузка, чувство свободы, отсутствие толпы. И отец становился как бы ближе, ведь бассейн всегда был их местом — ни Джойс, ни Брайан не любили плавать. А Кэролайн любила. Слезы, бегущие по щекам, сливались с хлорированной водой, всхлипы сливались с ритмичным дыханием — а она без устали наматывала круги, пока ноги и руки не становились чугунными. И вместе с телом укреплялся ее дух.

Брайан Кибби студенисто трясся в переполненном автобусе. Прогорклый запах старой кожи, бензина и разгоряченных тел вызывал тошноту. Обычная поездка, которую остальные пассажиры (а недавно и он сам) совершали не задумываясь дважды в день, превратилась в адскую пытку для ослабевшего жирного тела и измученной души.

За окнами проплыли Муррейфилд и поле для регби, затем показались кварталы западного Эдинбурга и городской зоопарк. Его остановка была уже близко, на той стороне района Корсторфин. Кибби с ужасом осознал, что в задумчивости пропустил момент и теперь вряд ли успеет к выходу. Он начал лихорадочно протискивать тучное тело сквозь толпу, поднимая волну недовольного ропота. Увы, двери закрылись перед самым его носом, и автобус тронулся. У Кибби не хватило духа окликнуть водителя: не хотелось лишний раз привлекать внимание к своему одутловатому загривку, к лиловым подглазьям, к рубахе с потными разводами, к сутулой осанке… Следующей остановкой была «Глазго-роуд». Он кряхтя вылез из автобуса. Воспаленные слабые легкие свистели, жадно всасывая холодный воздух. Поджилки дрожали на ветру. Кибби медленно ковылял через парк, облитый режущим светом маленького злобного солнца.

Мать наверняка поджидала его дома с бульоном. «Покушай горячего супчика, сынок! Сразу полегчает!» Слепую веру Джойс в целебные свойства шотландского бульона не могли поколебать даже самые убедительные аргументы скептиков. Подобно христианским лекарям с их чудодейственными молитвами, она была убеждена, что сила любого снадобья впрямую зависит от веры врачующего. Склонившись над бурлящей кастрюлей, Джойс тщательно отмеряла ингредиенты, пытаясь нащупать божественную пропорцию, призванную стать ключом к излечению несчастного сына, и при этом безостановочно докучала Господу жаркими мольбами.

Брайан Кибби отлично понимал глупую материнскую слабость, но отчаяние заставляло цепляться за соломинки. Как знать, думал он, щурясь на блеклое солнце, а вдруг действительно поможет? Он миновал спортивный павильон. Рыщущий по парку «Саут-гайл» ветер наскочил из-за угла, хлестнул в лицо. На глазах у Брайана выступили слезы, сиплый выдох был вбит обратно в изможденные легкие — пришлось затормозить и повернуться к стихии спиной, чтобы элементарно раздышаться. Ветер обматывал фалды длинного пальто вокруг продрогшего тела, словно невидимый мясник, заворачивающий кусок жирной говядины в промасленную бумагу.

— А вдруг поможет!— повторил Кибби вслух, чуть не рыдая, балансируя на режущей грани между надеждой и отчаянием, не слыша собственного голоса из-за заложившего уши свистящего холода.

Дорога домой растянулась на века. В конце концов Кибби добрался до уютной гостиной. Джойс не мешкая усадила его в отцовское кресло и водрузила ему на колени поднос с дымящейся тарелкой бульона.

Кибби выхлебал горячую жидкость и ненароком задремал, а проснулся со смутным ощущением, что, пока он спал, Кэролайн успела прийти и снова уйти. Подтверждением тому была лежавшая на полу спортивная сумка. Пытаясь откалибровать каналы восприятия, он повернулся к Джойс, которая досматривала финальные титры сериала «Западный район».

— Что, приходила Кэролайн?

— Конечно, глупыш! Ты же сам с ней разговаривал. Наверное, не до конца проснулся.

— Значит, крепко уснул…

— Да уж!— Джойс стоически улыбнулась: Брайан во сне горячо бормотал, чему-то возмущался, хотя слов было не разобрать.— Ну, это хорошо, что ты вздремнул. Тебе полезно. Сам ведь жаловался, что плохо спишь.

— А где Кэролайн, наверху? Занимается?

— Ушла к подругам.

— Опять к этой Анжеле!

— Не знаю…— Джойс покачала головой.— А я фильм напрокат взяла, собираюсь посмотреть. Называется «Крадущийся тигр, затаившийся дракон», то ли китайский, то ли японский. О нем столько разговоров…

Кибби не слышал о таком кино.

Поначалу все шло хорошо. Он даже мимоходом подумал, что уже несколько дней не ставит в календарь черных пометок. Затем две ведущие героини принялись активно мелькать на экране в разных ракурсах, и мозг бедного Кибби заскворчал в черепе, как котлета на сковороде.

Маффи…

Он покосился на член, взбугривший брюки.

Никаких черных пометок… Нельзя оставаться одному, так написано в памфлете. Не пойду наверх!

— Замечательное кино!— комментировала Джойс. Утомление, однако, брало верх. Не прошло и пары минут, как она уже громко и ритмично похрапывала.

Кибби смотрел на свою ломовую эрекцию как зачарованный.

Мама готова, храпит без задних ног… Эта маленькая япошка — такая киса, такая лапочка!.. Чуть- чуть ладошкой потереть… ы-ых… Ты же хочешь, сучка, сама напрашиваешься!..

— ПРО-О-ОЧЬ!— благим матом заорал Кибби.