переместился поближе и теперь фланировал мимо посыльного с незаинтересованным лицом, только изредка посматривал исподлобья.

И вообще казалось удивительным, что жизнь отеля никак не изменилась, несмотря на то, что рядом с ним произошло такое… страшное событие. Служащие оставались такими же любезными и приветливыми, кофе пахло так же вкусно, люстры так же призывно и весело сверкали, и уют был все таким же декадентским.

Маленький островок в океане.

У нас все хорошо, что бы ни происходило вокруг. Мы всегда готовы принять вас, напоить кофе и накормить плюшками и устроить все так, чтобы вам успешно работалось и хорошо отдыхалось.

Да, мы не можем изменить и упорядочить весь хаос и неуют окружающего мира, но здесь, за нашими стенами, вас ждут приветливые улыбчивые люди, тихая музыка, вкусная еда и удобные постели. Мы не можем изменить мир, но здесь, за нашими крепостными стенами, вы можете… передохнуть. Мы не возражаем. Мы сделаем все, чтобы вам было спокойно и уютно.

«Все мне радостно и ново, запах кофе, люстры свет, мех ковра, уют алькова и сырой мороз газет»!..

Улыбнувшись своим мыслям и невесть откуда взявшемуся Бунину, Лера проводила глазами посыльного в бейсболке и вернулась к тому тревожному и скверному, что было у нее на душе и от чего ее не могли защитить даже крепостные стены отеля.

– Рома, найди мне Константинова. Почему он не перезванивает? Разыщи, пожалуйста, и…

Телефон у нее зазвонил, и она, в полной уверенности, что объявился именно Саша, не глядя, нажала кнопку:

– Алло.

– Валерия Алексеевна?

Она быстро отняла телефон от уха и посмотрела. «Разговор №1» было написано в окошечке.

– Да.

– Это Андрей Боголюбов. Вы… знаете меня?

– Бо-го-лю-бов, – одними губами произнесла Лера. Полянский стремительно придвинулся и сунул ухо в телефон. От его уха тонко пахло какими-то сладкими духами, так что у Леры моментально защипало в носу.

– Мне хотелось бы с вами поговорить. У вас есть пять минут времени?

– А вы… где?

– Здесь. Я вас вижу. Вы сидите с помощником на диване, у вас глупый вид, потому что вы оба слушаете один телефон!

Вот черт! Заставив себя не смотреть по сторонам и не искать его взглядом, она спросила небрежно:

– Здесь, это где?

– В ресторане напротив, через холл. Может быть, мы поговорим?

– Хорошо, – сказала Лера и поднялась. – Мы идем.

– Отлично.

И голос в трубке пропал.

– Пошли, – сказал она Полянскому и сунула телефон в карман. – События развиваются стремительно.

В тот момент, когда они вошли в ресторанные двери, из лифта под часами вывалилась Мелисса Синеокова, беспрестанно сморкавшаяся в огромный клетчатый платок.

Этот платок – Васькин, конечно, – невесть как попал в ее сумку с вензелями, и теперь, в ее одинокой простуженной жизни, служил единственным утешением.

Кивнув швейцару, Мелисса вышла на улицу, прищурилась на солнце и зябко поежилась. Температура все поднималась, и она мучительно мерзла, тряслась просто.

– Такси? – спросил швейцар, и Мелисса помотала головой, ей не нужно было такси. Оцепление уже сняли, полосатые ленты размотали, только на той стороне, где замертво упал бедный лидер правой фракции, еще проводились какие-то «следственные действия» – стоянка была расчищена от машин, стояли железные турникеты и ковырялись и курили люди.

Мелисса смотрела, наверное, одну секунду, и тут к подъезду подъехала машина, довольно грязная и не слишком новая, и шофер, потянувшись через сиденье, открыл ей переднюю дверь:

– Садитесь.

Согнувшись почти пополам и вздыхая, она полезла в машину, уселась, кое-как пристроила ноги, чихнула и утерла нос.

– Куда мы едем?

– Недалеко, – непонятно ответил шофер, нажал на газ, и машина пересекла площадь, и покатила в сторону Адмиралтейского садика. Слева был Исаакий, и Мелисса все выворачивала шею, чтобы посмотреть на него поближе, но строительный забор испортил весь вид. Машина не спеша продвигалась по узкому проходу между длинным желтым домом и серым строительным забором.

Восхитительное сочетание, особенно для воспаленных глаз.

– Да что это она выдумала? – невнятно из-за платка спросила Мелисса у водителя. – Она же знает, что