Свекровь помолчала.

– А мой сын? Я не могу ему дозвониться уже вторые сутки.

– А сын как раз дома, – охотно объяснила Дунька. – Должно быть, отдыхает от трудов, Фиона Ксаверьевна. Приехал утром. Был бледен.

Зачем она про бледность?! Так, от вредности, должно быть.

Свекровь помолчала. Дунька тоже помолчала.

Должно быть, помощница наливает чай. Чай не обычный, а специальный, который привозят из Китая. Какие-то цветы, похожие на засохшие мелкие яблочки. Зальешь такое яблочко водой, и в кипятке оно распускается, становится медузой со щупальцами неопределенного коричневого цвета. Вкус дрянной парфюмерии и распаренного веничка. Дунька ненавидела и чай, и медуз, и вообще всю процедуру чаепития.

Помощницу свекрови звали Вера Федоровна – хорошо хоть фамилия не Комиссаржевская, а могла бы быть таковой, потому что актерствовала сия помощница превосходно. Она всегда точно знала, что именно следует представлять в данный момент, чтобы свекровь осталась довольной. Должно быть, сейчас у Веры Федоровны сухие губки сложены в выцветший бантик, и птичья лапка, держащая чайник, сильно сжата, так что побелели костяшки. Таким образом выражается высшая стадия неодобрения. Вера Федоровна Дуньку как-то сразу не полюбила – может быть, потому, что на ее, Дунькином, месте должна была оказаться Александра, дочка Веры Федоровны. Александра, которую в семье Дунькиного мужа звали исключительно Александрин, на манер великосветских барышень девятнадцатого века, была нежна, слаба и решительно не приспособлена к жизни. Неприспособленность считалась особым шиком, высшим проявлением аристократизма, хотя Дунька никогда этого не понимала. Свекровь-то как раз была отлично приспособлена, несмотря на всю свою тонкость!..

Фиона Ксаверьевна «держала» художественную галерею на Чистых Прудах – небольшие московские пейзажики, дворики, старые липы, «грачи прилетели». Немного модерна, почти французского, совсем чуть- чуть абстракций, чтобы заманить и тех, и других. Галерея была маленькая, скорее салон, но очень популярная. Быть приглашенной «на четверг к Лопухиным» считалось очень почетным и правильным.

Дунька «на четвергах» никогда не была – отказалась в первый же раз, когда ее пригласил Вадим, тогда еще нежный воздыхатель, а не муж.

– Ни за что, – сказала она и засмеялась прямо в его восхищенные глаза. Он каждую минуту ею восхищался. Почему-то тогда это нисколько ее не настораживало, хотя должно было насторожить, все же не мальчик! – Я буду вести себя неприлично, я всегда неприлично себя веду по четвергам, и по средам тоже, и твоя мать ни за что не разрешит нам пожениться!

Тогда это было страшно важно – пожениться. Задача номер один.

Теперь задача номер один – как-нибудь развестись без потерь.

В трубке тихо и приятно звякнуло, должно быть, свекровь глотнула из чашки. Все правильно Дунька поняла.

Сейчас Фиона допьет чай, закурит душистую пахитоску, подпишет несколько бумаг – бумаги шелестят очень по-офисному, бриллиант на пальце взблескивает режущим блеском, ухоженные ногти тоже сверкают. Потом пройдется по галерее – сотрудники подобострастно улыбаются, картины ласково смотрят со стен, – а там уж и кофе с приятельницей, и массаж, и косметолог. До знакомства со свекровью Дунька была убеждена, что такое бывает только во второсортном американском кино «про красивую жизнь».

– Евдокия, – заговорила в трубке свекровь, – должна сказать, что я никогда не одобряла тот образ жизни, в который ты втянула моего сына.

– Я?!!

– Но я отлично понимаю, что с Вадимом… тоже непросто. – Пауза произошла исключительно из-за того, что свекровь сделала еще один деликатный глоток. – Иногда он совершает странные поступки. Мне хотелось бы знать, зачем он вчера собирался навестить твою сестру?

– Мою сестру? – переспросила ошарашенная Дунька и выпрямила спину. – Лизу?

– У тебя есть еще какая-то?

– Вадим собирался в Рощино?! Вчера?!

– Именно вчера, – подтвердила свекровь.

– Откуда вы знаете?!

Тут свекровь вдруг по-настоящему запнулась и на секунду потеряла свой обычный холодно-уверенный тон. Она моментально нашла его вновь, но эта секунда все-таки была, и Дунька ее не пропустила.

– Я узнала об этом случайно. Впрочем, это не имеет значения. Мне просто хотелось знать, какие дела у него могут быть с твоей сестрой?

– Мне тоже очень хотелось бы, – пробормотала Дунька.

– Что ты говоришь?

– Ничего. Фиона Ксаверьевна, я его почти не видела, он вернулся, и я сразу уехала на работу.

Он вернулся с раной в боку, в окровавленном свитере, бледный и злой. Дунька решила, что его побили возле палатки, у которой он останавливался, чтобы купить сигарет. Но тогда она понятия не имела ни о том, что в ее сестру кто-то стрелял, и именно вчера, ни о том, что Вадим зачем-то собирался с Лизой встречаться! Он никогда особенно не любил Лизу, искренне считал ее пустышкой, деревяшкой и еще какой- то такой и эдакой.

– Так он дома?

– Д-да, – выговорила Дунька, пытаясь собраться с мыслями. – Должен быть дома. Вы можете ему позвонить, Фиона Ксаверьевна!

– Я так и сделаю, – пообещала свекровь. – Только вряд ли он даст мне удовлетворительное